Онлайн книга «Как блудный муж по грибы ходил»
|
– «…Кэнтон схватил Мэри в свои могучие объятия и осыпал ее грудь нежными поцелуями, а она в ответ только часто задышала, скрыв знойный взгляд в тени пушистых ресниц…» За дверью раздались звуки и шорохи, обыкновенно свидетельствующие о том, что место скоро освободится. Башмаков обрадовался и продолжил, воодушевленный: – «…Рука Кэнтона все смелее обхватывала ее талию, сползая ниже и ниже. Еще мгновение…» Шумно взбурлили сантехнические воды, дверь отворилась, и из туалета вышел невысокий белотелый парень в черных трусах с адидасовским лейблом. – Доброе утро! – сказал он. – Меня зовут Антон. – Доброе утро, – отозвался Башмаков, подтягивая семейные трусы в горошек. – А меня – Олег Трудович… – Да, мне Дарья говорила, что у вас очень необычное отчество. Мы вчера поздно вернулись, вот и… – Конечно, конечно… Закрывшись на крючок и усевшись на теплый еще унитаз, Башмаков вдруг окончательно осознал, что является отцом взрослой, более того, половозрелой женщины. С тех пор Антон стал заходить почти каждый день, всегда с цветами, причем с двумя букетами: один – Дашке, другой – Кате. А Олегу Трудовичу он неизменно вручал какую-нибудь изысканную бутылку. Чего только не перепробовал Башмаков за месяцы этого романа! Даже малагу 74-го года… Дашка называла ухажера Антошкой и глядела на него свысока. В прямом смысле – ростом он был ниже ее. Когда Катя попыталась выяснить Дашкины планы, дочь ответила, что не может всерьез и навсегда связать свою судьбу с мужчиной, который ниже ее ростом. – Пушкин тоже был ниже Натальи Николаевны. – Пушкин! С Пушкиным бы я не задумываясь, даже если бы он был лилипутом… – Допустим. Но от того, чем вы занимаетесь с Антоном, бывают дети! – От этого дети бывают только у дураков и тех, кто хочет. Он хочет. – Вот видишь! – Но я-то не хочу! Темперамент у Дашки оказался шумноватый для их двухкомнатной квартирки. – В кого она у нас такая? – удивлялся Башмаков. – В Евдокию Сидоровну! – раздраженно отвечала Катя, переворачиваясь на другой бок. – Скажешь тоже! – вздохнул Олег Трудович и подумал о том, что обязательно надо съездить в Егорьевск – бабушка Дуня совсем плоха. Вскоре Антон, вложивший деньги в строительство элитного дома на Сретенке, снял временно квартиру – и Дашка переехала туда. Сначала все шло нормально. Дочь звонила и уточняла у Кати разные кулинарные рецепты, рассказывала о том, как они слетали в Египет. Начались интенсивные обсуждения свадебных мероприятий… И вдруг Дашка вернулась домой. С вещами. – Поссорились? – спросил Башмаков. – Имею я право на отпуск?! Катя подхватила и повезла Дашку по магазинам – это такое у женщин успокаивающее средство. Дочь как раз начала работать в «Лось-банке» (туда ее устроил все тот же Антон) и по окончании испытательного срока получила свою первую зарплату – огромную. У сторожевого Башмакова даже челюсть отвисла. Едва они уехали, объявился брокер – пьяный. – Олег Тру-удович! – Он еле сдерживал рыдания. – Ваша дочь меня бро-осила… – Зачем? – удивился Башмаков. – Да вы проходите! – Вот и я ей говорю то же самое… – Может быть, таким образом она дает вам понять, что неплохо бы поскорее оформить ваши отношения? – Блин, да я ее все время замуж зову! Отказывается. Зову – отказывается. Я же квартиру почти достроил, мебель в Италии заказал. Может, выпьем? – Он достал из кейса бутылку виски. – В чисто профилактических целях, – согласился Башмаков. – Значит, говорите, отказывается? – Полностью. – Чем мотивирует? – Ей, блин, со мной скучно! – Простите за интерес к подробностям, но я как отец… В общем, скучно в постельном смысле? – Да нет, блин, тут как раз все нормально! Я еще на всякий случай таблетки американские купил. Иохимбе. – Как вы сказали? – Иохимбе. Ей потом скучно… – М-да-а… «Груша». Можно было бы и предвидеть, – вздохнул Башмаков. Минувшим летом на даче они всей семьей ходили на пруд купаться. Дашка, как и большинство дачных девиц, купалась топлес, или, говоря попросту, гологрудой. Да и трусики-то были совершенно минимальные. И Олег Трудович, взглянув на ее грудь отстраненным классифицирующим взглядом, сразу определил – «груша». А это – ум, темперамент, непостоянство, своенравие и жестокая непредсказуемость в отношениях с мужчинами… – Какая, блин, «груша»? – Видите ли, молодой человек… Когда открылась входная дверь, Башмаков и Антон сидели за кухонным столом, сблизив головы, и Олег Трудович, как умел, рисовал на бумаге женские груди. При этом он, тыча карандашом то в один, то в другой рисунок, разъяснял брокеру роковые связи между нравом женщины и ее бюстом. Обескураженный Антон возражал в том смысле, что не может же он в самом деле, прежде чем познакомиться с девушкой, требовать осмотра ее груди… – Я же сказала тебе – больше не приходи! – прямо с порога залепила Дашка. Катя, посвященная уже, видимо, в историю охлаждения дочери, молча прошла в комнату. – А он тебя, между прочим, любит, – грустно сообщил Башмаков. – Пьяных и выпивших просьба не вмешиваться! – отшила Дашка и, глядя на Антона ледяными глазами, повторила: – Я же тебе сказала: ты мне надоел! – Почему? Я же тебе… для тебя… – Та-ак – пошли упреки! Цветы, извини, давно на помойке, устрицы в другом месте, а все остальное… Дашка метнулась в свою комнату, погремела там, позвенела и вынесла два туго набитых пакета – в одном тряпки, а в другом – косметика и парфюмерия. – Я не в этом смысле, блин… – Та-ак, мальчик забирает свои подарки и выкатывается сейчас же! – противным голосом приказала Дашка. И Башмаков даже похолодел от того, насколько голос дочери был похож на Катин, когда в давние, молодые времена жена выгоняла его из дому. – Не уйду! – объявил Антон и для достоверности налил себе стакан до краев. – Ну, давай на посошок, – разрешила Дашка. – И вперед! – Нет. – Антон, я думаю, вам сейчас лучше уйти! – это сказала появившаяся Катя. – Исчезни! – подтвердила Дашка. – А вы? – Парень с надеждой посмотрел на Башмакова. – Вы тоже хотите, чтобы я исчез? – Их больше, чем нас, – вздохнул Олег Трудович и указал карандашом на изображение «груши». Это предательство предполагаемого тестя окончательно сломило Антона. Он, пошатываясь, пошел к двери, где ему насильно были вручены оба пакета. На улицу брокер вышел только с одним пакетом и долго разбрасывал по сугробам кофточки, юбки и обувь. Потом он залез в машину и, разворачиваясь, сшиб контейнер с мусором. Парфюмерию, как выяснилось позже, Антон расколотил возле лифта, и потом еще долго башмаковский подъезд благоухал французскими ароматами… |