Онлайн книга «Как блудный муж по грибы ходил»
|
Наконец все угомонились. – Скажите, Анатолий, – строго спросил ведущий, оставляя в покое розы, – вы готовы вернуться к Ирине? – Нет! Зал ахнул. – Почему же? – Это невозможно. Я не хочу возвращаться в прошлую жизнь. Я встретил другую женщину… Алену. Мне с ней хорошо. – А с Ириной вам было плохо? – Неплохо… Не знаю даже, как сказать. Мне с ней было никак. – Всегда? – Теперь я понял, что – всегда. Данилиана слева коротко хохотнула. – Диапазон приемлемости, – шепнул справа Либидовский. – А с Аленой вам хорошо? – Да. – Что же это за Алена такая волшебная? Чем же она так хороша? – Тем, что я ее люблю. – А Ирину не любите? – Нет, не люблю… Я благодарен ей за все хорошее, что у нас было. За детей… Но жить с женщиной, которую не любишь, по-моему, безнравственно… – А жену с детьми бросать нравственно?! Гаденыш! – злобно крикнула из зала какая-то вполне приличная женщина. Трусковецкая оглянулась и поискала глазами нарушительницу телевизионной дисциплины. – Во-первых, давайте без взаимных оскорблений! – призвал Сугробов. – На нас смотрят миллионы. А во‐вторых, мы дадим слово и вам, уважаемая. Но позже… Потерпите! Что вы на это скажете, Анатолий? – Скажу: если бы вы хоть раз увидели Алену, то не называли бы меня «гаденышем»… – Ах так?! Будь по-вашему!! – радостно завопил шоумен. – Встречаем: разлучница Алена! Зал взвыл от такой наглости и бешено зааплодировал. По ступенькам уже спускалась молодая длинноногая особа в черных брючках. У нее были короткие рыжие волосы, и эта мальчишеская стрижка вкупе с узкими подвижными бедрами пикантно противоречила ее большой груди, волновавшейся под полупрозрачной кофточкой без всяких утеснений. – Предклимактерическая девиация с фрагментарной гомосексуальностью… – вздохнул справа Либидовский. Данилиана слева презрительно фыркнула, а Калязин с облегчением отметил, что эта хищная разлучница совершенно не похожа на Инну, разве что четкой, поставленной секретарской походкой. Алена решительно подошла к креслу, села рядом с Анатолием и успокаивающе погладила его напряженную руку. Пальцы у нее были длинные, с ярко-красными острыми ноготками. Угрюмое, почти злое лицо неверного мужа потеплело. А потрясенная Ирина смотрела на соперницу в каком-то жалком оцепенении, точно только сейчас наконец поняла всю бессмысленность надежд на возвращение мужа… – Хороша-а стерва! – шепнула, обернувшись, Трусковецкая. – Хороша! – кивнул сексопатолог. – Не в моем вкусе, – отозвался Саша. Данилиана только пожала эполетами. Сугробов несколько раз обошел вокруг Алены, облизнулся и спросил: – Алена, вам не стыдно? – А почему мне должно быть стыдно? – Она нахмурила тонко выщипанные брови. – Вы разрушили семью! – Нельзя разрушить то, что уже разрушено! – Ну и бесстыжая! – взвизгнула в зале все та же вполне приличная женщина. – Выведу! – сурово пообещал Сугробов, найдя взглядом оскорбительницу, и снова обернулся к Алене: – Поясните, что вы имели в виду? – Семья должна помогать мужчине состояться в жизни, а не наоборот… – Что значит – наоборот? – А то! Анатолий – человек выдающихся способностей. В банке его считают одним из лучших, и я уверена – он сделает блестящую карьеру. Это для него главное! А знаете, чем его заставляли заниматься в прежней семье? – Вы нас пугаете… Чем же? – Обои клеить! – с гадливостью сообщила она. – Что же в этом плохого? – картинно изумился Сугробов. – А что плохого в том, если компьютером гвозди забивать! – тонко улыбнулась Алена. – Я думала… ему нравится… по дому… – пробормотала Ирина, совершенно раздавленная происходящим. – А как вы познакомились? – полюбопытствовал шоумен. – Мы вместе работаем. Толя мне сразу понравился… Я восхищалась его талантом и работоспособностью. Я ему старалась во всем помогать. Мы сблизились. Сначала просто как коллеги… Потом поехали вместе в командировку. И так получилось… – Что получилось? – Мы стали близкими… людьми… – Кто сделал первый шаг? – Не помню. Мы оба этого хотели… Когда все случилось, я поняла еще одну вещь: он был несчастен как мужчина… – То есть вы хотите сказать, в прежней семье Анатолий был неудовлетворен сексуально? – Да, именно это я и хочу сказать. Лицо Ирины исказилось беспомощной гримасой, и слезы заструились по щекам. Она закрыла лицо руками. Зал зароптал. И тут раздался по-базарному истошный вопль: – Тварь ты гулящая, а не помощница! – Это вопила, вскочив со своего места, все та же приличная дама. – Я полагаю, нам лучше уйти! – сказала Алена, густо покраснев, и резко встала. – Толя, мы немедленно уходим! – Нам гарантировали, что все будет в рамках приличий! – добавил, поднимаясь из кресла, Анатолий. – Прошу… Умоляю вас остаться! – заегозил Сугробов. – А вас, гражданочка, я, кажется, предупреждал… Он махнул рукой. Откуда-то возникли три дюжих охранника в черном. Под руководством сорвавшейся с места Трусковецкой они стащили бузотерку с кресла и повлекли к выходу. Почти уже утащенная за выгородку, ругательница вдруг на мгновение извернулась и, перед тем как исчезнуть навсегда, плюнула в сторону разлучницы Алены: – Будь ты проклята, лярвь паскудная! Из-за такой же суки я одна троих детей подымала!.. Зал возмущенно шумел, выражая солидарность с выведенной. – Сублимативная аффектация по истероидному типу, – доверительно пояснил Либидовский, наклонившись к Саше. Трусковецкая тем временем решительно схватила микрофон и строго предупредила: – Если сейчас же не успокоитесь, остановлю съемку! Но зал ревел. К счастью, голос сверху объявил, что нужно поменять кассеты и поэтому объявляется перерыв – пять минут. Это было очень кстати. Трусковецкая метнулась в ряды, стыдя и отчитывая наиболее горлопанистых зрителей. Сугробов грудью заступил дорогу Анатолию и Алене, которые, взявшись за руки, направились к выходу. Он их жарко убеждал, а гримерша тем временем обмахивала кисточкой его вспотевшую от переживаний лысину. Данилиана четким военным шагом поднялась на подиум, подошла к рыдающей Ирине и стала делать успокаивающие пассы над ее головой, время от времени стряхивая со своих пальцев что-то очень нехорошее. |