Онлайн книга «Как блудный муж по грибы ходил»
|
Все с интересом замерли, ожидая, как отнесется «Товарищ из центра» к такому предложению. И Башмаков вдруг замялся. Дело в том, что «В круге первом» он читал еще в райкоме: такие книжки часто приносил Гефсиманов. И это лукаво называлось «знать оружие идейного противника». «Одна сволочь в бане дала почитать», – обычно говорил сын могучего партийного босса. Более того, Слабинзон сделал с этого романа два ксерокса – себе и Башмакову, а Борис Исаакович, увлекшийся на старости лет переплетным делом, облек копии в алый ледерин. Так что Солженицын стоял у Башмакова на полке между Хемингуэем и Евтушенко. Правда, на всякий случай корешок остался безымянным. Пауза затягивалась, и Олег Трудович поймал на себе подозрительные взгляды сотрудников, даже Нина Андреевна (а с ней у него к тому времени уже обозначилась взаимная симпатия) сделала обиженно-удивленное лицо. В такой ситуации сказать, что ты уже читал, означало попросту расписаться в трусости, если не в сексотстве. – Давай! – На Лубянке население принимают круглосуточно! – подсказал Каракозин. – Тебе видней, – отпарировал Башмаков. Когда, упрятав папку в портфель, Олег снова глянул на горбушку, воробья там уже не было – ее ворочал клювом жирный грязно-перламутровый голубь. – Ну-у? – спросил на следующий день Каракозин, и опять же в присутствии общественности. – Очень своевременная книга! – ответил Башмаков. – Одно мне непонятно: зачем надо было государственную тайну выдавать? – Это ты для нас говоришь или для товарища майора? – Рыцарь Джедай таинственно обвел глазами комнату, давая понять, что, вполне возможно, в лаборатории установлены микрофоны. – Для вас. – Мы потрясены! Ты хоть «Архипелаг ГУЛАГ» читал? – Не без этого… – уклончиво ответил Башмаков, слышавший несколько глав по «Голосу Америки». – Ну и как? – Нормально. Только атомная бомба тут при чем? – Олег Тугодумыч, ты в самом деле не понимаешь? – Нет. – Государство, создавшее ГУЛАГ, не имеет права на атомную бомбу! Понимаешь, не и-ме-ет! – Может, и так. Но почему же Иннокентий – или как его там? – настучал именно американцам, которые, в отличие от нас, бомбу уже сбросили?! Тут возникла неловкая пауза, и все посмотрели на Башмакова так странно, будто он пришел на работу в балетной пачке и пуантах. Бадылкин-Чубакка по-оперному кашлянул. – На Хиросиму? – жалостливо уточнил Каракозин. – И Нагасаки! – совершенно серьезно, даже с обидой добавил Башмаков. И все вдруг засмеялись. Нина Андреевна хохотала почему-то громче и обиднее остальных. – Олег Турандотович, – сурово и веско произнес Рыцарь Джедай, – если ты не понимаешь таких простых вещей, то нам с тобой вообще не о чем говорить! – Значит, ты… – начал Башмаков. Он собирался выяснить, готов ли сам Каракозин так же, как солженицынский Иннокентий, сообщить геополитическому противнику какой-нибудь секрет, которыми «Альдебаран» был набит по самое некуда, но осекся, сообразив: такой вопрос нельзя задавать ни в коем случае… Однако смысл незаданного вопроса все поняли – и смех оборвался. – Ладно, дискуссия окончена! – приказал Уби Ван Коноби и глянул на своего заместителя с грустным удивлением. И действительно, с ним долгое время вообще не разговаривали, а когда он внезапно входил в комнату, ктонибудь негромко, как в казарме при появлении офицера, предупреждал: «Товарищ из центра», – и все сразу замолкали или переходили на показательно деловой, чаще всего издевательски бессмысленный разговор: – Товарищ Бадылкин, а что вы думаете о рабочих качествах фильтра ФТО-3683/3? – Что вам сказать, коллега… Фильтр ФТО3683/3 – это совсем не то, что фильтр ФТО-3683/2. Впрочем, Чубакка однажды тайком подошел к Олегу Трудовичу и сообщил, что он-то как раз полностью разделяет взгляд Башмакова на омерзительный поступок Иннокентия: – Государственная тайна – это святое! А Каракозин… Ну ты сам все понимаешь. Я вообще удивляюсь, как его тут держат… Все знали, что Бадылкин Джедая не любил, особенно после одного действительно жестокого розыгрыша. Чубакка постоянно жаловался на желчный пузырь и даже иногда отказывался выпивать на лабораторных посиделках. И вот однажды Каракозин вскользь сообщил, что у него есть бутылочка чудодейственной воды, заряженной одним магом, которого даже приглашают к пациентам в Четвертое управление. Бадылкин пристал: отлей да отлей! Джедай отлил, но строго предупредил: принимать надо каждый час, не более пяти капель на стакан жидкости – лекарство очень сильное. Нина Андреевна тоже попросила для своего недужного супруга, но ей было решительно отказано. Чубакка обзавелся специальной пипеткой, каждый час накапывал в стакан и выпивал. Через неделю ему стало лучше. И тогда Каракозин задумчиво сообщил, что этот факт подтверждает одну его давнюю гипотезу. – Какую? – пристал Бадылкин. – Понимаешь, – объяснил Каракозин, чудовищным усилием воли сохраняя на лице серьезное выражение, – я считаю, моча после очистки и дистилляции тем не менее на атомарном уровне сохраняет свои лечебные свойства и может быть использована в уринотерапии… – Ты-ы! – благим басом заорал Чубакка и, зажав обеими руками рот, вылетел из комнаты. Народ повалился от хохота. Оказалось, Джедай лечил Бадылкина дистиллированной водой, полученной из мочи в соседней лаборатории; из этой воды потом в специальной установке выделялся кислород, пригодный для дыхания. Таким образом, выходил замкнутый цикл, а это очень важно во время длительных космических полетов. Чубакка потом написал докладную, и Уби Ван Коноби заставил Каракозина извиниться перед пострадавшим, но Бадылкин все же затаил обиду. Нина Андреевна искренне сочувствовала Башмакову и однажды, когда они остались вдвоем в комнате, взяла его за руку и попросила: – Знаешь, ты все-таки извинись перед ребятами! – За что? – Ты еще не понял? – Нет, не понял. – А ты подумай! Я буду ждать, – вздохнула она с обреченностью женщины, полюбившей рецидивиста. А потом как-то все само собой устаканилось. Началось с того, что однажды Докукин встретил Олега в коридоре и завел к себе в кабинет: – Про Чеботарева слышал? Башмаков значительно кивнул, давая понять, что слухи о переходе краснопролетарского партийного лидера вместе с его знаменитой зеленой книжицей на большую работу в ЦК КПСС ему известны. – В понедельник пленум. Провожать будут… – Он в орготдел идет? – Туда. Может, и про меня вспомнит! Как думаешь? – Обязательно вспомнит. |