Онлайн книга «Как блудный муж по грибы ходил»
|
– Ведь и не сядем… Четыре минуты осталось! – несмотря на свой опыт, занервничал Гоша: после кодирования он стал тревожно-мнительным. Рыцарь Джедай с полководческим спокойствием осмотрел весь этот хаос, решительно протиснулся к вагонной двери и стряхнул с подножки мужика, закатывавшего, точно жук-навозник, огромный мешок. Тот глянул на Джедая белыми от ярости глазами. – С гитарой пропустите! – вежливо попросил Каракозин. – Ты чево-о?! – закоричневел мужик. – С гитарой, говорю… – пояснил Каракозин и кивнул на инструмент. – Вещь дорогая! С автографом. Пропустите, пожалуйста! – Ты чево-о-о?! – А ты чево-о-о-о?! – визгливо вдруг вмешалась проводница. – Не видишь, что ли, с гитарой человек, пропусти! Через две минуты вместе со своим нешуточным багажом они уже сидели в купе, а народ все еще продолжал штурмовать поезд. Гоша огорченно оглядывал измазанный при посадке рукав куртки. Каракозин потренькивал на гитаре. Четвертым пассажиром в купе оказался интеллигентный гражданин в толстых очках. Он объявился, когда поезд уже тронулся – и платформа тихо отчалила. С его лица еще не сошел экзистенциальный ужас человека опаздывающего. – Я, кажется, с вами, – сообщил он и глянул на компаньонов далекими печальными глазами. – Билет покажите! – потребовал Гоша. – Вот, извольте… А сумочку можно куда-нибудь поставить? – Каждый пассажир имеет право быть везомым и везти ручную кладь, – наставительно подтвердил Каракозин. Ручная кладь представляла собой набитый товаром брезентовый чехол, в котором туристы перевозят разобранные байдарки. В верхнюю багажную нишу запихивали его всем миром. – Вот так и пирамиды строили! – предположил, отдуваясь, Башмаков. – В следующий раз дели на две сумки! – хмуро присоветовал Гоша, снова испачкавший только что отчищенный рукав. – Извините, – смутился очкарик, забился в уголок купе, достал из наплечной сумки книгу под названием «Перипатетики» и зачитался. Убегающий заоконный – пока еще московский – пейзаж был представлен в основном личными гаражами, слепленными из самых порой неожиданных материалов. Один, к примеру, был сооружен из больших синих дорожных щитов-указателей – и весь пестрел надписями вроде: КУБИНКА – 18 км АЛЕКСАНДРОВ – 74 км ТУЛА – 128 км СИМФЕРОПОЛЬ – 1089 км СЧАСТЛИВОГО ПУТИ! – Я где-то читал, – заметил Каракозин, глядя в окно, – что в России птицы, живущие возле прядильных фабрик, вьют гнезда из разноцветного синтетического волокна. Очень красиво получается. Иностранцы за безумные деньги покупают! – Зачем? – удивился Гоша. – У них там такие же птицы и такие же фабрики. – Заграничные птицы давно обуржуазились и не понимают прекрасного! – тонко поддел Джедай. – А я читал, – вмешался Башмаков, – что один человек по фамилии Зайцух построил себе дачу из пустых бутылок. – Простите, а он случайно не родственник писателю Зайцуху? – деликатно проник в разговор очкарик. – Не исключено, – кивнул Гоша, давно уже не читавший ничего, кроме секретных инструкций по установке «жучков» и борьбе с ними. – Одни из пустых бутылок городят, другие из пустых слов. Родственнички… – А не выпить ли нам по этому поводу?! – предложил Каракозин. Так и сделали. Когда доставали снедь, Башмаков подумал: а ведь по тому, как собран человек в дорогу, можно судить о его семейном положении и даже о качестве семейной жизни! Очкарик достал завернутые в фольгу бутерброды, овощи, помещенные в специальные, затянутые пленкой пластмассовые корытца. Майонезная банка с кусочками селедочки, залитыми маслом и пересыпанными мелко нарезанным луком, окончательно подтверждала: очкарик счастлив в браке. Сам Башмаков и его шурин были собраны, конечно, не так виртуозно, но тоже вполне прилично. Правда, Татьяна положила Гоше в целлофановый пакет побольше фруктов и овощей, но зато Катя снарядила мужа куском кекса, испеченного тещей. А вот Каракозин выложил на стол всего лишь обрубок докторской колбасы, половинку бородинского хлеба и выставил две бутылки водки. Это было явное преддверие семейной катастрофы. Джедай, умело совпадая с покачиванием вагона, разлил водку в три стакана, которые перед этим с завидной легкостью получил у проводницы. Гоша смотрел на приготовления так, как парализованный центрфорвард смотрит на игру своих недавних одноклубников. А тут еще очкарик невольно подсуропил, заметив, что количество стаканов в некотором смысле не соответствует числу соискателей. – Ничего-ничего, – успокоил Джедай. – Просто человек на заслуженном отдыхе. Гоша с ненавистью посмотрел на Каракозина, потом с укоризной на Башмакова, а затем, чтобы не так остро завидовать чужому счастью, достал калькулятор, списки товаров, залез на верхнюю полку и углубился в расчеты. – За что, товарищи, хотелось бы выпить? – подняв стакан, начал Джедай. – Вы меня, конечно, извините, – мягко прервал его очкарик. – Но я не очень люблю слово «товарищ». – Но мы же и не господа! – Башмаков даже осерчал на это занудство, оттягивающее миг счастливого отстранения от суровой действительности. – Как же к вам прикажете обращаться? – спросил Джедай. – Мне кажется, самое лучшее обращение, к сожалению забытое, – это «сударь»… – предложил очкарик. – А еще лучше – «сэр»! – рыкнул сверху Гоша. – Дорогой сударь… Простите, не знаю вашего имени-отчества… – обратился к очкарику Джедай. – Юрий Арсеньевич. – Так вот, дорогой Юрий Арсеньевич, я слово «товарищ» люблю не больше вашего. Кроме того, мы с Олегом Термидоровичем, – он кивнул на потупившегося от приступа смеха Башмакова, – немало постарались, чтобы эту товарищескую власть скопытить. Даже медали за Белый дом имеем. Но в данном конкретном случае никакие мы не господа, не судари, а тем более не сэры. Мы самые настоящие товарищи, ибо объединяет нас самое дорогое, что у нас есть в настоящий момент, – наш товар. Вот я, товар-рищи, и предлагаю выпить за ум, честь и совесть нашей эпохи – за конъюнктуру рынка! – Никогда не думал о такой этимологии, – пожал плечами Юрий Арсеньевич. Сверху донеслось невнятное бормотание Гоши, подозрительно напоминающее неприличный синоним к слову «пустобол». Водка сняла предпосадочную напряженность, тепло затуманила душу и сблизила. – Что везем? – дружелюбно спросил Джедай. – Сковородки из легких сплавов и часы ручные «Слава». Календарь, автоподзавод, на двадцати четырех камнях, – отрапортовал очкарик с готовностью. – Неожиданное решение. Что скажет главный эксперт?! – Каракозин посмотрел на Гошу. Тот свесился со своей верхней полки и молча глянул на Юрия Арсеньевича так, словно попутчик в этот момент закусывал не селедочкой, а собственными экскрементами. |