Книга Частица невероятности МС, страница 46 – Юлия Фирсанова

— В благодарность, сид. — Глубокий голос Черного Властелина и легкий манящий жест заставили фэйри приблизиться. Дей протянул Древнему свое жилистое запястье и предложил: — Пей!

Фэб облизнулся, хищным золотом сверкнули глаза, фэйри впился острыми зубами в предложенное запястье и сделал несколько глотков черной, тягучей силы. От ее избытка засияли, как фары, глаза Древнего, засветилась золотым светом кожа, а одежды и волосы цвета осенних листьев раздул невидимый ветер.

— Ты сейчас такой красивый, как картинка из книжки, — искренне восхитилась своим защитником Маша, едва не подписав ему тем самым смертный приговор. Черного-то Властелина она назвала лишь умным!

— Эй, ортэс, а мы? — спас ситуацию возмущенный оклик серокожего дроу.

— И вы тоже очень красивые, — заверила общество Маша. — Только что у тебя с лицом, Зэр, ты ушибся?

— Ерунда, оплошал на тренировке, — небрежно отмахнулся почти избавившийся от синяка дроу и провокационно уточнил: — И Дей тоже красивый?

— Э… Не знаю. Каноны красоты везде различны, — замешкалась правдивая во вред себе девушка и виновато моргнула, а потом нашлась с ответом и расплылась в довольной улыбке, решительно объявив: — Я вообще целиком и полностью согласна с Асадовым. Если брать такой меркой, то и Дей тоже красивый!

— Сид, мне говорили, ты желал вернуться в свои холмы, — как-то подозрительно поспешно, скрывая странное смущение, перевел тему Черный Властелин Экхарда Дейдриан.

— Желал, но покуда останусь подле человечки! У вас тут весело! — расплылся в острозубой улыбке Фэб, ласково коснувшись кнутовища и вытирая им засохшую кровь с ладони. Оружие словно слизнуло ее с кожи хозяина.

— Странное понятие о веселье, — мрачно хмыкнул Фалькор, мучимый мыслями об участи своих коллег, которая могла оказаться хуже смерти.

— Что ты хотел от Древнего? — ответил вопросом дроу, и сам порой не чуждый такого рода веселья. — Кстати, Мария, а как трактует красоту неизвестный нам лорд Асадов?

— О, — Маша, не особая любительница рифм, принахмурилась, вспоминая выученное еще в школе, и продекламировала.

— Справедливый подход! — согласился Зэр. — Огонь души стократ ценнее внешнего обличья.

— Но цвет его различен, — хмуро вставил Фалькор, не удержав язык в попытке раскрытия очей девы, затуманенных темными посулами. — Есть пламя белое, есть то, что ночи почерней.

Однако ортэс опять удивила. Она энергично кивнула, соглашаясь со словами белого рыцаря:

— Ага, и это тоже красиво!

Маша заулыбалась и тут же, нахмурившись, оповестила компанию на полянке:

— Мне что-то в этих шестерых странным показалось. Они тусклыми, будто присыпанными пылью, выглядели, и не разберешь, какого цвета, все серое с плесневело-зелеными прожилками!

— Я разберусь, ортэс, и скоро! — пообещал Дейдриан и принялся прощаться. Почему-то общество рыжей девушки стало смущать его неизъяснимо. С пророчеством вот уже разобрался, пусть и не до конца. Только того и добился, что клятая токсикоманка-провидица при очередном допросе подтвердила: о смерти речь в пророчестве не шла. Совершенно. Но об этом он собирался поразмыслить как-нибудь позже, много позже, а сейчас требовалось срочно переключиться на что-нибудь более конструктивное, к примеру, пытки попытавшихся убить ортэс идиотов.

Да и переманить не последнего из белых рыцарей на свою сторону — тоже волне себе достойное занятие для Черного Властелина, куда более достойное, чем попытка расплыться в блаженной улыбке при созерцании совершенно некрасивой рыжей девушки.

Словом, Черный Властелин Дейдриан исчез с полянки в парке, увлекая темной пеленой перемещения Фалькора и Зэра. Сиду напоследок досталась всего одна многозначительная просьба, почти приказ, прозвучавший в сознании:

«Храни ее, фэйри; я буду благодарен».

Ответ Древний не озвучил, но склонился во вполне уважительном поклоне перед единственной величиной, которую признавал, — силой.

— Пошли, человечка, — поторопил притормозившую Машу деловитый перезвон голоса фэйри. — Твой мужчина со всем разберется.

— А… да, пошли, — тряхнула головой девушка и, запнувшись на первом же шаге, нахмурилась: — Мой кто? Ты про кого-то из моих новых приятелей?

— Не важно, человечка, скоро поймешь — такие, как он, никогда не упускают того и тех, кого считают своими.

Значение странных слов фэйри девушка не уяснила. Он вообще почти всегда говорил какими-то загадками, смысл которых оставался туманным до той поры, пока с ними не приходилось столкнуться лоб в лоб. Как с тем вином, которое, оказывается, ягодный сок и жидкий солнечный свет. Может, все дело было в том, что Фэб мыслил совсем иначе, красками и образами с примесью звуков, а вовсе не конкретными понятиями.

Встряхнувшись, Маша вернулась к собственным людским целям и задачам: завершению разминки и подготовке к экзаменам. Никакие иномирные странные дяденьки в серых плащах не должны были помешать студентке сдать сессию на «хорошо» и «отлично»!

Зубрежка и вникание в билеты после отличной физнагрузки (попробуй, постучи по голове шести здоровущим мужикам после обычной зарядки-разминки) продолжались до самого обеда. Перед которым неожиданно обнаружилось полное отсутствие всякого присутствия хлеба к супу. А ведь Маша знала, что у нее оставалась пара булочек. Нет, хлеба жаль не было, удивило скорее его исчезновение. Девушка точно помнила — в списке компонентов, необходимых для жизни фэйри, хлеба не числилось.

Нелепо обращаться к листику в волосах, но что делать-то? Маша неуверенно уточнила:

— Эй, Фэб, ты ел хлеб?

— Жалеешь, человечка? — задиристо фыркнул Древний.

— Нет, — удивилась Маша новому странному предположению. Если уж она не жалела дорогого вина, почему она должна жалеть о паре булочек? — Но если тебе понравился хлеб, куплю побольше, чтобы хватило нам обоим.

— Печенья тоже купи, — капризно потребовал Фэб.

— Какого? — уточнила девушка, прихватывая дежурный рюкзачок и влезая в кроссовки.

— Треугольники, посыпанные сладкими белыми кристаллами, у тебя на блюде в шкафу лежали. — Фэйри был немногословен.

— А-а-а, — заулыбалась Маша. — Тебе тоже понравились? Это не магазинное, я дома сама пекла. Сейчас куплю творога и вечером сделаю пару противней.

— Сама. — Обернувшись мужчиной, фэйри встал совсем близко к девушке, взял ее за руку, принюхался, лизнул кожу и задумчиво признал: — Да, сама. У тебя странная сила, человечка. Внутри тебя она как безвкусный туман, снаружи же, сочетаясь с тем, что вокруг, меняет цвет, вкус, запах, обретая свет и звук. Сделай своих печеней побольше, они будут хорошей заменой всем прочим яствам.

— Хорошо, — не стала капризничать Сазонова и подхватила со столика у двери связку ключей.

Фэйри едва успел обернуться листиком, чтобы снова затеряться в волосах напарницы. Его просили, ничем не угрожая явно, но, помня тягучий вкус темной силы того создания, сид был уверен: стоит ему оплошать — и сама память о Фэбе по прозвищу Кнутовище сотрется из легенд.