Книга Падающий цветок, страница 3 – Элен Форс

- Ты пока поживешь в моей в комнате, завтра-послезавтра подготовят твою, сможешь перебраться в нее. Ты сможешь ее обустроить так, как захочешь этого сама. Мебель, ремонт, все… Любое твоё желание.

Слова Ахмеда режут слух, становится гадко в душе и горько во рту. Я понимала, что у него есть невеста, а я просто наложница. Первая, но не последняя, а значит я не буду засыпать и просыпаться с ним.

Но мне все равно становится невыносимо больно. Лицо выдаёт меня, отображает все эмоции. Становлюсь грустная, а глаза наполняются слезами.

- Как скажешь. – послушно говорю ему, обхватывая руками плечи. Нет, я не буду спорить с Ахмедом, не буду устраивать сцен и пытаться сбежать от него. В чужой стране, не зная языка и обычаев, я очень быстро пропаду и влипну в неприятности. Бегали – знаем.

Я изменю тактику, буду послушной и верной наложницей Эмира, выучу все, что полагается, чтобы понимать, что вокруг меня говорят. А потом, я заставлю его самого меня отпустить. Подарить свободу.

+++

Ахмед.

В детстве я очень любил этот дворец – мой дом. Всегда светлый и тёплый. Когда Мама смеялась, ее смех эхом звучал по всему дворцу, у нее был красивый и звонкий смех. Нам с Амиром нравилось травить шутку за шуткой, заставляя ее смеяться. Мы соревновались в юморе, развлекая ее.

После ее смерти здесь стало пусто и холодно. Только слуги снуют туда-сюда. А после долгих лет жизни за границей мне тут стало совсем неуютно, мне не нравилось все тут. Каждый предмет мебели чужой.

Все эти протоколы вызывали во мне приступы уныния.

Докуривая сигарету, я жадно наблюдал за Малой, пытающейся справиться со своим волнением. Она тоже чувствовала себя здесь чужой, ходила из угла в угол, пыталась найти себе место. Она хорошо влилась в мою комнату, словно и всегда жила в ней.

Потрясно смотрится на моей кровати, особенно светлые волосы на чёрных простынях. Маленькая богиня. Пусть спит тут каждый день, греет простыни в моё отсутствие, пропитывает их ароматом своего тела. Хочу ее видеть именно тут.

Я бы оставил ее здесь, пусть даже свои вещи раскидывала бы, но другие не поймут. Мне и слова не скажут, не посмеют собаки, а ее могут загрызть за это, пока я не вижу. Слишком много привилегий для девчонки. Не простят не соблюдение правил. Пусть освоится, заведет тут друзей, потом можно будет ломать устои.

- Отдохни. – бросаю ей, вставая. Мне нужно навестить отца, он меня ждет. – Я скоро вернусь.

Замирает, как дикая лань в поле, услышав выстрел. Страшно.

У апартаментов отца стоит охрана, они днем и ночью охраняют покой своего Эмира. Каждый из них проходит тщательный отбор, они просто церберы, не ведущие страха; у них напрочь отсутствует инстинкт самосохранения.

У кровати отца сидит худенькая фигурка в длинном платье. Густые рыжие волосы собраны лентой в хвост. Девушка читает ему стихи Омара Хайяма, которые отец так любит. Книжка лежит у нее на коленях. Размеренный голос убаюкивает.

Рядом с отцом стоит больничная аппаратура, она поддерживает его уже многие месяцы.

Замечая меня, девушка встает и расплывается в улыбке, на щеке образуется красивая ямочка. Джанна. Прекрасная и милая Джанна. Моя первая любовь.

- Великий Эмир. – она делает поклон, краснея. Она с детства забавно краснеет. Красота Джанны покорила множество мужских сердец, даже мой брат Амир был влюблён в нее по уши. Но она выбрала меня. Это, пожалуй, первый случай в истории, когда девушка выбрала не первого принца, а второго. Она отказалась от власти в пользу чувств, и это было достойно уважения. – Ваш отец попросил зайти к нему и почитать книгу.

- Спасибо, Джанна. – говорю ей, вздыхая. – Если ты не против, я бы хотел поговорить с отцом наедине, мы так давно не виделись. Уверен, что мы найдём с тобой время, чтобы поговорить вдоволь и все обсудить.

- Конечно, Ахмед. – она говорит с придыханием, поправляет ленточку и выходит, оставляя книгу на стуле. Не задаёт лишних вопросов. Она всегда отличалась острым умом и покладистым характером.

- Ну, здравствуй отец.

Магомед Аль-Мактум находится в полусонном состоянии от огромного количества обезболивающего, он слабо приоткрывает веки и смотрит на меня.

- Ты специально позвал к себе Джанну, чтобы я с ней столкнулся? – беру его холодную кисть и целую ее.

- Ты пугаешь меня. Я всегда знал, что самой большой моей ошибкой было отправить тебя учиться за границу. Тебе стали чужды наши традиции. Но взять себе в наложницы славянку… - он тяжело вздыхает, сжимая ладонь в кулак и ударяя им по кровати. – Зачем она тебе? Поиграться захотелось? Мы не в пятнадцатом веке живем. Хотел себе наложницу? Да, пожалуйста. Завтра же бы мы собрали сотни женщин, их проверили бы и отобрали лучших. Заключили бы контракт и все! Зачем тебе славянка? От них всегда были проблемы! Что ты ей пообещал?

У отца в дворце и вправду уши. Сколько прошло времени с момента посадки самолета?

У современного человека отсутствует представление, как сейчас выглядят гаремы и как женщины в них попадают. Если попробовать найти информацию в интернете, то все, что Вы найдёте – будет статистика самых больших гаремов. Еще немного о фантастических, построенных на лжи историях. Гарем – что-то неуловимое, эфемерное.

Женщин больше не воруют, не принуждают стать частью гарема. Это должен быть их осознанный выбор.

Наиболее распространённый способ – заключение контракта между женщиной и Эмиром. В нем жестко прописывается, что она не претендует на детей, его недвижимость и т.д. Она же получает деньги и другие, обговорённые привилегии за пребывание в гареме. Условия содержания также обговариваются заранее: телесные наказания, сексуальное насилие, болевой порог…

- Ничего. – непроизвольно улыбаюсь, всматриваясь в лицо родителя. Для умирающего он кипит энергией и властностью. Даже в своем возрасте отец умудряется наводить страх и ужас. – Мы не заключали контракт.

Отец приподнимает брови, ничего не понимая. В его глазах проскальзывает истина, мысль озаряет, но он отгоняет её, как нереальную.

Согласно нашим древним, свящённым традициям Эмир клеймил наложницу, защищая ее и демонстрируя всем, кому она принадлежит. Это священное клеймо. Татуировка на всю жизнь связывала Эмира и девушка невидимой нитью, навязывая им свящённые традиции без контрактов. Все было просто и сложно одновременно.

Наша семья больше не пользовалась этой традицией, выбирала более современные способы заключения договоров: чтобы не было лишнего шума.

И тут сын, выращенный на западе, почти атеист, клеймит жестоким образом в другой стране женщину… Я улыбаюсь. Во рту пересыхает, хочется закурить. Даже пальцами потираю, желая ощутить между ними никотиновый наркотик.

- Только не говори, что ты…

- Именно, отец.

Лицо Магомеда Аль-Мактума неприлично краснеет, он буквально начинает дымиться от гнева.