Книга Тень, страница 30 – Адам Пшехшта

– И что, если бы они меня убили? – спросил Рудницкий. – Как бы ты мне помогла?

– Сейчас у меня не было бы и шанса против Зава, – решительно заявила девушка. – Но, если подождать лет сто, может, двести, я бы убила всех, кто привел к твоей смерти.

Алхимик посмотрел на Анастасию с недоверием, похоже, она не шутила.

– Ладно, – буркнул он. – А одежда? Она успеет до завтра купить все, что нужно? И что значит «по многим причинам»?

– Купить? Ты шутишь! Бьюсь об заклад, что у Луны в шкафу элегантный гардероб. Просто у нее нет возможности его надеть, а ты дашь ей эту возможность. Мечта большинства из нас – слиться с толпой, интеграция с людьми. Если Луна примет участие в рауте, то опередит в этом других Проклятых, и, таким образом, ее положение среди theokataratos возрастет.

– Ну, ладно, я приглашу ее, – решил Рудницкий.

– Только не лично! – предупредила его Анастасия. – Ты не должен появляться на территории Зава без предупреждения и насущной потребности. Отправь кого-нибудь.

– Это как-то неправильно.

– Поверь, она будет в восторге. А сейчас идем, я провожу тебя. Лучше если ты пригласишь ее еще сегодня.

Алхимик взял шляпу и трость у слуги и попрощался с девушкой в дверях.

«Надеюсь, что Анастасия не ошибается, – подумал он. – А то мне еще проблем с Луной не хватает для полного счастья».

* * *

Волосы, подчеркивающие алебастровый цвет лица, спускались на плечи Луны, словно бушующие морские волны. Возможно, у кого-то другого косы цвета эбенового дерева выглядели бы неестественно, у Луны они гармонировали с глазами, наводя на мысль о безлунной ночи. Серебряное вечернее платье и туфельки такого же цвета делали ее похожей на ожившую статую. Ледяную статую. Только тепло тела девушки – Луна держала Рудницкого под руку – говорило, что она живой человек. То есть живое существо…

– Олаф, как ты меня представишь? – спросила она с интересом.

Рудницкий неуверенно кашлянул. Луна первая начала называть его по имени, но алхимик не знал, воспринимать ли это как выражение доверия или как проявление очередных непониманий правил этикета theokataratos.

– Ты забыла? Ты являешься испанской аристократкой, – ответил он с притворным удивлением.

По документам Луна являлась маркизой Инесс Франциской де Сильва Теллез-Гирон. Похоже, Вилланова слегка увлекся.

– Хуже будет, если мы встретим там испанца, который захочет поговорить с тобой на родном языке, – сказал он.

– Я знаю испанский, – заверила Луна. – Правда, у меня немного устаревший акцент, но, я думаю, в случае чего спишу это на мое аристократическое происхождение, – добавила она с улыбкой.

– Чудесно, – буркнул он.

– Ну и чего ты волнуешься?

– Это личные проблемы, – ответил алхимик. – Я не хотел бы обременять тебя ими.

– А может?

– Позже. Нам пора, не стоит опаздывать.

Как только они вышли на улицу, кучер сразу же открыл дверцу кареты. Рудницкий, пропустив вперед Луну, задержался на минутку: что-то было не так. Он беспокойно огляделся, только сейчас заметив, что нигде не видит маленькой цветочницы.

– Где Аня? – спросил он у швейцара.

– Не знаю. Никто ее не видел с прошлого четверга. Татьяна Олеговна сказала, что если до завтра не появится, то сама пойдет ее искать.

– Скажи Маевскому, пусть отправит кого-то на Крахмальную. У нее мама больная, нужно проверить, все ли в порядке.

– Я прослежу.

Рудницкий занял место напротив Луны, и экипаж покатил по мостовой. Из-за вечерней поры солнце пригревало не так сильно, но алхимик все равно закрыл окна, и внутри кареты воцарился полумрак. Какое-то время они ехали в полном молчании. Наконец девушка беспокойно пошевелилась и наклонилась к Рудницкому.

– Я могу спросить? – спросила она.

– Спрашивай, но не гарантирую, что отвечу, но точно не совру.

– Почему ты меня пригласил?

– Потому что мне нужна твоя помощь. Последнее время я все больше имею дел с theokataratos, и нет никого, кто объяснил бы мне определенные вещи или удержал от ошибок.

До того, как закончить, он ощутил странный дискомфорт, сердце чуть не выскочило из груди, он с трудом перевел дыхание.

– Это не совсем так, – добавил он поспешно. – Особа, которую я мог бы расспросить о Проклятых, не владеет полной информацией. Кроме этого…

– Да?

– Ты мне нравишься. Я могу тебя попросить?

– Конечно.

– Если я что-то скажу, что тебя обидит или напугает, поверь, я не хотел сделать это специально, позволь мне все объяснить, до того, как… отреагируешь. Ладно?

– Я бы не обидела тебя, – заверила Луна. – Не в такой ситуации. Даже если ты причинишь мне боль. Почему ты сел напротив меня, а не рядом?

– Я не хотел бы стеснять тебя. Физическая близость является отражением эмоциональной близости. Обе стороны должны этого хотеть.

– Я стесню тебя, если пересяду?

– Ни в коем случае!

Девушка пересела, оперлась о плечо Рудницкого. В ее поведении не было даже тени эротического подтекста, однако алхимик чувствовал, что поведение Луны создает между ними интимную связь на более глубоком уровене. Проклятые всегда соблюдали дистанцию, в прямом смысле этого слова.

– А сейчас расскажи мне о своих проблемах, – попросила она.

– Я не уверен, должен ли.

– Ты не доверяешь мне?

– Доверяю! Иначе не говорил бы об этом. Проблема в том, что в деле замешаны theokataratos, и я не хотел бы ставить тебя в такую ситуацию, когда ты должна будешь выбирать между мной и ими.

– Позволь мне самой принимать решения.

Несмотря на то что девушка даже не повысила голос, предчувствие подсказывало алхимику, что, если он откажет, его отношения с Луной закончатся здесь и сейчас.

– Ладно, – покорно вздохнул он. – Это началось с убийства…

* * *

Рудницкий потягивал шампанское, прислушиваясь к разговорам за столом. По негласным правилам, на приеме не подавали горячих блюд, в расположении гостей был только буфет. Ну и конечно же, алкоголь. Как можно было надеяться, особа маркизы де Сильва Теллез-Гирон вызвала интерес варшавских сливок общества, тем более что до этого никто не мог похвастаться знакомством с испанской аристократкой. Тот факт, что она прибыла в компании с алхимиком, добавлял дополнительную изюминку.

– Барон, позвольте представить вам мою племянницу Мариетту Серпинскую, – прощебетал писклявый женский голосок, вырывая Рудницкого из размышлений.

Он с трудом сдерживал раздражение, в течение последнего часа хозяйка умудрилась представить ему добрую дюжину молодых дам разной красоты и ума. Судя по всему, он был звездой вечеринки.