Онлайн книга «Сказка в отпуске»
|
Я пожалела, что мобильник в сказке не работает. Сейчас бы заснять речь и на ютьюб. – Сказала так и исчезла, оставив царя с царицей горевать, потому что изменить волю колдовскую никто не способен. Дочку же царскую обратила в посох и забрала свет привлекательности. И с тех пор каждое поколение царское становится всё несчастнее, а рождённые от колдуньи всё прекраснее и могущественнее. Нынешняя ведьма подчиняет себе даже природу, Машенька, ну а то, что она сотворила с нашим миром, ты уже видела. – Нет… слов, – честно призналась я. – Такие вот дела, – взгрустнул дух леса. – С каждым принцем всё хуже и хуже становится. Первое время только болота менялись, травка некоторая, цветочки. А позднее животные друг с другом перемешались, погода как с ума сошла: то снег, то дождь: урожаи стали помирать, насекомые опылять цветы отказались. Сама глянь, какой пчёлке захочется сидеть в дурно пахнущих растениях, называемых ведьмавяжскими розами? А нынешняя ведьма совсем ненормальная: у неё от настроения всё зависит. Захотела град, через минуту солнце. А что с нашими зверями сделала… Только медведи не пострадали: когда она в лес явилась заклинания читать, они в другом царстве гостили. А как вернулись, так и заревели с такой силой, что мы все чуть не оглохли. Она их так и не трогает, чтобы нам, остальным, больнее было. Я ведь тоже, Машенька, из-за этой проклятой ведьмы изменился: раньше был повыше, пошире и головной убор не носил. А теперь… Как это у вас называется? – коснулся козырька. – Кепка? Медленно кивнула. – Из твоего мира, человеческого притащила. Она любит перенимать разные вещи. – Продвинутая, как у вас говорят, – подала голос лягушка, – и очень высокого о себе мнения. Что ни сотворит, то назовёт своим именем. Розы те же, к примеру. – Так-то, Машенька. – Ясно. В общем, какая-то у вас ерунда творится. Сколько я читала сказок, а подобной ереси, уж простите, не слышала. – Нравится тебе или нет, королева, а мир по пророчеству спасать придётся. – Я, кстати, эту часть так и не поняла. Вы, – посмотрела на духа, – о самом важном-то и не рассказали: про королев и моё предназначение. – Верно, Машенька, я тебе про зло историю поведал, но каждому злу добро противостоит, и в нашем случае это пророчество, в котором говорится: «И только тогда спадёт проклятие, когда найдётся в мире другом девушка чистая, осиротевшая. Не побоится она пойти против колдуньи, полюбит искренне, правдиво, чары снимет и жизнью пожертвует ради спасения принца и мира незнакомого». Вот теперь, Машенька, – вздохнул, – ты, пожалуй, всё знаешь. – Поня-я-ятно, – протянула в задумчивости. – Но как же предыдущие королевы? Они по каким-то параметрам не подходили? Или в чём дело? Почему проклятие до сих пор действует? Сколько там девушек было? Триста? – Триста двенадцать, забывчивая… – Так много? И не одна не победила ведьму? Кстати, ведьма – это такая же колдунья или кто-то помогущественнее? – Такая же. Только, Машенька, всё везде меняется, и наш мир меняется. Раньше были цари, сейчас короли. Когда-то травниц колдуньями называли, теперь ведьмами. А насчёт предыдущих королев ты почти угадала: одни в битве с ведьмой погибли, другие не сумели с принца чары снять, третьи с ума посходили. – А кого-то пришлось обратно отправить, – добавила земноводная. – Бывали случаи, Машенька, и такие. Люсенька правду говорит: некоторые притворялись хорошими девушками, а на деле оказывались злыми и расчётливыми. Их возвращали в мир людей. – А вдруг, я такая же? Может, пока не поздно, и меня вернёте? – Ты – другая, – уверенно заявил деревянный. – Яга Виевна убеждена, что в пророчестве именно про тебя говорится. – Ага, конечно. Тоже самое вы и остальным говорили. – Недоверчивая… Я покосилась на лягушку. Та продолжила: – Но это плюс для будущей королевы. Значит, так легко тебя ведьма вокруг пальца не обведёт. Уже хорошо. – И всё-таки с чего вы решили, будто речь обо мне? Переглянулись, и тут я поняла, сейчас услышу нечто такое, что вряд ли понравится. – Знаешь, как звали царскую дочь? – Не уж-то Машей? – усмехнулась. – Догадливая… – И что? Не поверю я, мама из Инстаграма, что из трёхсот двенадцати королев я первая с таким именем. – Не первая, Машенька, но с фамилией схожей единственная. Ты – Сказка, а дочь была Сказкина, так что, как понимаешь, такое совпадение должно что-то да значить. – Ага, понимаю. Заняться вам больше нечем, как соответствия придумывать. Ну мало ли фамилия… Мне кажется, вам всем следует просто поговорить с ведьмой и как-то уладить давний конфликт. – Я знал, что ты это предложишь, – улыбнулся деревянный. – В пророчестве так и сказано. – Опять это дурацкое пророчество… – тяжело вздохнула. – И никуда от него, Машенька, не скроешься. – А я вот не пойму: там прямо все мои слова и действия указаны? Это же невозможно! Я сама не знаю, что скажу через минуту-другую! Как бумажка-то знать может?! – Волшебство, – ответил деревянный. – Ерунда! – сказала я. – И вообще пока сама не прочитаю – не поверю. Глупость какая-то. – Пророчество у Яги Виевны, Машенька. Вернёшься к ней и попроси взглянуть. Сама убедишься. – Обязательно взгляну. Мозги мне пудрите. Сказочники… – Ау? Втроём подняли головы, посмотрели на того, кто издал звук: Степаныч проснулся. Потянулся, осмотрелся по сторонам и резво спрыгнул вниз. А как только очутился на земле, возле моих ног, сразу начал облизывать многострадальные джинсы. – Фу! Уйди! – попыталась его отпихнуть, но не тут-то было. Монстр, похоже, проснулся в очень хорошем настроении, потому что к облизыванию прибавилось мурчание. – Кто ж ты такой? – спросила, не ожидая ответа, так, риторически, но дух ответил: – Это Чудо-Юдо, которое ты должна была спасти и спасла. – Ну да, естественно, чудо. И как я сама не догадалась? А злодейкой была птица, верно? Кивнул. – Кстати, а почему я других птиц не видела? Три дня здесь и ни одной. – Погибли, Машенька. Не все обращение выдерживают. Эта ведьма никому житья не даёт: болотника лишила голоса, над феями измывается. Никакого от неё спасения. – Болотник – это… – Тимофей Евграфович. Ты его на болоте повстречала. – Ясно, а зачем она это сделала? – Кто ж её знает? Она же ведьма. – Понятно. А сам он где? – Без болота долго не может, к себе вернулся – туда, где ты его видела. – А с феями что? |