Онлайн книга «Сказка в отпуске»
|
– Прошлые королевы тоже на тебе летали? – Нет. Ты первая. Я про братьев. – И сколько их у тебя? – Пятнадцать. – Богатый. У меня никого. Только бабушка в деревне и дядьки с тётками, которых я даже в лицо плохо знаю. – Братьев много, но они меня не замечают. Вздохнули в унисон. – А мы скоро прилетим? Ты говорил, что речка близко. И тут я вспомнила, что пару часов назад Яга рассказывала: речка прозрачно-голубая протекает за двумя берёзками-близнецами. Вопрос. Тогда почему мы всё летим и летим?! Об этом и спросила. – Той речки больше нет, – вздохнул Горыныч. – Ведьма её иссушила. Я когда за тобой летел, видел, как дух леса рыбок от гибели спасает. – Лесок? – удивилась я. – Нет. Брат Леса Лесовича Лесник Зелёный. Н-да. С именами в этой сказке не долго мучаются. – Сердится ведьма, всё портит, – пояснил Змей. – А нам с тобой недолго осталось. Мы уже близко. Речка за Зеркальным лесом. – Почему Зеркальным? – Деревья в нём, как зеркала, отражают друг друга, ни одного отличия не найдёшь. Поэтому, попав в него без знаний, как найти выход, заблудишься и уже не вернёшься. – Ведьма придумала? – Ведьме бы ума не хватило. Колдунья. Самая первая. Лес этот был испытанием для всех, кто её принимать не желал. Больше я вопросов не задавала, Змей сам охотно всё рассказывал: про зверей несчастных, что дома стали путать, потому что все отличительные признаки колдунья уничтожала; про сами деревья, страдающие от злой магии и чахнущие от неё же; про лесного духа, опечаленного происходящим и про то, как тот дух погиб, прожив всего-то пятьсот лет – по меркам сказки – это мало, защищая свои владения. Его Мох Мохович звали, он был лучшим другом нашего Лесочка. Нашего. Произнесла про себя и поняла: не хочу, чтобы ведьма одержала победу над сказочным миром. Не потерплю гибели духа, Яги, Степаныча, Люси. Горыныча и того стало жаль! Он, хоть и враг вроде как, а мне с ним общаться приятно. Другой бы не стал идти на условия своей потенциальной жертвы или жены – выбирайте какой вариант больше нравится, а этот согласился поле битвы сменить, историями делится. О себе рассказывает. Чувствую, хороший он. Неграмотный и странный, но хороший. Наконец, заблестела речка. Змей, не боясь зацепить верхушки деревьев, стал приземляться. Слезать не торопилась: меня сотрясала дрожь, выпрыгивало сердце, комком сплетались нервы. Желудок тоже давал о себе знать, но я культурно держалась. Вдох-выдох, вдох-выдох. Горыныч смотрел с сочувствием. – Биться… будем? – спросил с явным неудобством. – Будем. Сейчас только… отойду. – Ко мне отойди: я силы дам, – послышался голос. На Аньку похожий. Мне стало страшно. – Не бойся. Я здесь. Не обижу. Прислушалась, пригляделась и увидела: над водой призрак висит. – Это Рита, – представил её Горыныч. Улыбнулся реке, – здравствуй, красавица. – Здравствуй, Змеёша. А ты всё один? – Один. Биться прилетел. – Биться… – вздохнула. – А ты, верно, Маша Сказка? Подойди, умойся, легче станет. Теперь лучше? Отражение в воде с измождённого превратилось в нормальное, и я кивнула: – Спасибо, Рита. – Не благодари. Мне победа твоя нужна. – Победа? – Ты та самая, а, значит, я смогу вернуться к людям, если ведьма погибнет. – Это точно? – подробностей таких не слышала и сильно сомневалась. – Не знаю, Маша. Но в сказке главное что? – Что? – Верить в чудеса. И прозвучало это с такой надеждой, с таким разрывающим душу чувством, что я не могла не согласиться. В жизни, если подумать, в той же повседневной, вера – то, без чего не выжить. Мы верим в повышение зарплаты и в хорошую погоду, обещанную метеосводками. Верим в падение цен и справедливое правительство. Верим в лучшее изо дня в день, просыпаясь утром и засыпая вечером. И эту веру передаём следующим поколениям. Бабушка мне всегда говорила: верить надо только в хорошее. Плохое и без того сбудется, а хорошему нужно помогать. Я кивнула Рите, от всего сердца пожелав добра, и она в ответ улыбнулась. – Между прочим, я тоже верю в чудеса, – напомнил о себе Горыныч. – Но пора биться. – Пророчество, – скривила милое личико Рита. – Хоть последний раунд? – Второй, красавица. – Второй, – повторила речка и рассыпалась тысячей брызг А я, не дожидаясь, пока Змей начнёт действовать, вошла в воду. – Куда? – заорал тот. – Сюда, – остановилась. – Или по пророчеству мне нельзя в реку? Змей не знал, а пролетевшая мимо ворона недовольно прокаркала: – Умная нашлась… – Значит, можно, – я пошла дальше. Остановилась, когда воды стало по плечи, обернулась, крикнула. – Бейся! Ты вроде огнём хотел? Пора! Услышала хихиканье. Лицо Риты, расплываясь в свете фонаря, висящего на шее Змея – мне бы такой мощный – подмигнуло: – Я помогу, Маша. Раз, два. Ныряй! Огонь мощной струёй скользнул по водной глади. Рита даже не поморщилась, а я, мама из Инстаграма, ощутила, как сердце упало. Прямиком на дно. Подпалённым волосам не удивилась: реакция всегда хромала. Что поделаешь, супер-женщина из меня не выйдет. Медленно показалась из воды и сразу услышала: – Раз, два, три. Ныряй! Только отдышалась и сразу: – Раз, два, три, четыре. Ныряй! Да сколько можно? – Сейчас лапой ударит! А? Что? Куда? Не успела испугаться, как река ускорила своё течение, и меня унесло аккурат под огромное поваленное дерево. Змей промахнулся, а я подавилась водой. Отплевалась, спросила: – Да ты, мама из Инстаграма, ясновидящая, что ли? Рита улыбнулась: – Я много битв видящая. – Так я не первая, кому ты помогаешь? – Первая. Обычно королевы на поляне бьются. Просто Змеёша тренируется у моих вод. – Рита мягко улыбнулась. – Я столько раз видела, как он выбрасывает лапу, топчет воображаемую королеву и плюётся огнём, что уже всё наизусть запомнила. Змеёша он же предсказуемый и чуточку глуповатый, но очень хороший. Правда! Он и бьётся-то не по собственной воле. Всё ведьма проклятая… Хороший Змей заревел. Вернее, попытался, но вышло что-то писклявое и совсем нестрашное. Тут я начала догадываться, почему голос у Горыныча такой, и куда подевались другие головы. |