Онлайн книга «Призраки грядущего»
Чиен поклонился опять, но не слишком низко. — Не нахожу слов благодарности, государь, за время, которое вы уделили мне. — Он отступил на семь шагов вместо положенных десяти, повернулся и вышел. Как только двери за ним закрылись, Джунгир сказал широкоплечему воину рядом с собой: — Ты будешь провожать их на юг. Через неделю на них нападут, и в живых не останется никого. Ты понял меня, Кубай? — Да, мой хан. — И следи за тем, чтобы они не шлялись по дворцу. Пусть никто пикнуть не смеет об этой желтой суке. — Как прикажет мой повелитель. Мажордом провел Чиена по запутанным коридорам в три большие сообщающиеся комнаты. Западные окна выходили в крайне уродливый сад, утыканный кустами. Обстановка первой комнаты состояла из кровати, стола с четырьмя стульями и трех ламп. Во второй не было ничего, кроме узкой койки и единственной лампы, в третьей стояла железная ванна, три бочки с водой и лежало несколько тонких полотенец. — Какая роскошь, — с полной серьезностью произнес Чиен. Мажордом улыбнулся одними губами и вышел. Чиен повернулся к своему слуге Оши, пожилому вольноотпущеннику, прослужившему в их семье сорок лет. — Поищи дыры для подглядывания, — приказал посол на малоизвестном чиадзийском диалекте. Оши поклонился и стал обходить комнату. — Ни одной, мой господин, — доложил он под конец. — Есть ли предел их оскорблениям? — возмутился Чиен. — Я, по их мнению, недостаточно важная особа, чтобы шпионить за мной? — Что взять с дикарей, господин. — Пойди разузнай, куда поместили Зукая и остальных, и пришли Зукая ко мне. — Слушаюсь. Быть может, сначала приготовить вам ванну? — Я выкупаюсь завтра. С этих надиров станется помочиться в воду. — Оши с коротким смешком вышел. Чиен достал из кармана полотняный платок и смахнул пыль со стула. По полу шмыгнуло что-то темное. Чиен выхватил из рукава маленький метательный нож, и черная крыса погибла на месте, рассеченная чуть ли не пополам. Несколько минут спустя, когда Чиен стоял у окна, глядя на серовато-зеленые кусты, сходившие здесь за дворцовый сад, в дверь тихо постучали. — Войдите, — сказал Чиен, и вошел Зукай, склонившись так низко, как только позволил ему лакированный черный панцирь. Железный шлем он держал у груди. Он был не особенно высок и не слишком мощного сложения, но искусство, с которым он владел длинным кривым клинком, чантанаем, создало ему славу далеко за пределами Срединного Царства. Он служил Чиену одиннадцать лет, и ни разу за это время Чиен не видел его с непричесанной или ненапомаженной головой. Теперь же волосы бравого воина сосульками свисали на плечи. — Почему ты являешься ко мне подобно низкому смерду? — на том же чиадзийском диалекте спросил Чиен. — Тысяча извинений, благородный господин. Я готовился принять ванну и не хотел заставлять вас ждать. — В этом ты прав, Зукай. Но не нужно было готовиться к омовению, не узнав прежде, нужен ты мне или нет. Впрочем, в варварском городе трудно соблюдать этикет. Ты осмотрел свою комнату? — Да, господин. Там нет ни тайных дверей, ни трубок для подслушивания. — Позор! — Они постоянно оскорбляют нас. Оши, войдя, дважды поклонился и тут увидел мертвую крысу. Он вынул из нее нож Чиена и поднял ее за хвост. — На ней блохи, — заметил он, держа крысу на вытянутой руке. — Выкинь ее в окно, — велел Чиен. — Если оставить здесь, ее, чего доброго, подадут нам на ужин. — Оши выбросил крысу в сад и вышел в заднюю комнату, чтобы вычистить нож, а Чиен сказал воину: — Завтра мы отправляемся на юг. — Да, мой господин. Чиен, подумав немного, закрыл глаза, сосредоточился и ощутил присутствие в комнате чуждого духа. Ага, подумал он с улыбкой, не такие уж они дикари. Он пошевелил пальцами у пояса. Зукай прочел его знаки и перешел с чиадзийского на надирский. — Великий хан предоставит нам охрану, господин? — Разумеется. Это благородный властелин благородных кровей. Но не думаю, что нам следует злоупотреблять его гостеприимством. Отбери двадцать своих солдат — они проводят женщин и всех слуг, кроме Оши, обратно в Чиадзе. Я передам Божественному послание об успехе нашей миссии и о милостивых словах Джунгир-хана. Путешествие на юг было бы слишком тяжело для моих красавиц. — Да, господин. — Мы возьмем только одну повозку с подарками для царицы. Все мое имущество отправится обратно в Чиадзе. — Кроме шатра, господин? — Нет, и шатер тоже. Я возьму мои краски и кисти, больше ничего. Быть может, по дороге нам встретятся какие-нибудь любопытные цветы. — Пальцы Чиена стряхнули воображаемую пыль с рукава. — Я видел здесь много красных цветов, господин, — с поклоном заметил Зукай. — И увидишь еще больше. Лицо Зукая отвердело. — Позволено ли мне будет написать домашним, господин? — Конечно. А теперь оставь меня. Увидимся на рассвете. Офицер вышел. Вернулся Оши с вычищенным ножом. Чиен спрятал клинок в промасленные ножны внутри рукава. Оши подвинул к столу вытертый стул, и Чиен сел. Казалось, будто он погружен в раздумье. В действительности же он сосредоточился на чуждом духе в комнате и увидел тощего, сморщенного старикашку с бледными глазами и лицом как у хорька. Тот парил под высоким потолком. Чиен молчал, пока дух не исчез. — Оши! — Да, господин? — Ступай на кухню и принеси хлеба. Рыбы у них, конечно, нет — раздобудь мне вяленого мяса, в котором еще не завелись черви. — Слушаюсь. Чиен сложил руки и стал думать о Май-Син. Каким убогим, должно быть, казалось ей это место. Он вызвал в памяти ее прекрасное лицо, пытаясь войти в общение с ее духом. Но лишь молчание космоса ответило ему. Возможно, она просто далеко отсюда, сказал он себе — но темная сторона его души заставляла подозревать худшее. Мажордом постучал в дверь, уведомил Чиена, что Джунгир-хан устраивает пир в его честь. Праздник начнется с восходом луны. Будет хорошо, если посол захватит с собой командира своей стражи. Чиен поклонился и ответил согласием. Какое новое унижение уготовили ему эти дикари? Большой зал был набит воинами — они сидели вокруг длинных столов, составленных в громадный прямоугольник. Джунгир-хан в облегающем камзоле из черной кожи, вышитом золотой нитью, восседал на южном конце, перед тронным помостом. По правую его руку поместился Чиен, а справа от посла — Зукай, который был встревожен и ел мало. Слева от Джунгира сидел сморщенный старик, которого хан представил как Шотцу, придворного шамана. Чиен склонил голову, сказав: |