Онлайн книга «Синяя лилия, лилия Блу»
|
Этот день от начала до конца был окрашен неуверенностью и неопределенностью. Внезапно стена рухнула. В воздухе закружилась пыль, и они, кашляя, шарахнулись. Блу воскликнула: – РОНАН ЛИНЧ! Ронан стоял в центре медленно оседающего облака пыли; он просто вышиб дверь гробницы пинком. – Это, – произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь, – за то, что забрал мою птицу. – Ронан, может, взять тебя на поводок? Я ведь это сделаю, – сказал Ганси. Ронан тут же усмехнулся, однако Ганси ткнул в него пальцем. – Я серьезно. Дело касается не одного тебя. Если это гробница, здесь кто-то похоронен, и ты будешь относиться к нему с уважением. И не заставляй. Меня. Просить. Дважды. И вообще, если кто-то из нас полагает, что не сумеет сдержаться, значит, мы развернемся и придем сюда в другой раз, ну или часть группы подождет снаружи. Ронан кипел. – Нет, Линч, – продолжал Ганси. – Я занимаюсь этим семь лет, и впервые мне придется оставить после себя следы своего пребывания. Не заставляй меня жалеть, что я пришел с тобой. Видимо, эти слова пробились сквозь стальную броню к сердцу Ронана. Он опустил голову. И они вошли. Им показалось, что они вернулись в прошлое. Зал был покрыт резьбой и росписями. Краски не выгорели от солнца. Ярко-синий, насыщенный фиолетовый, кроваво-красный. Резьба копилась в сводчатых нишах (или окнах), окруженных лилиями и воронами, столбами и колоннами. Сверху вниз взирали святые, зоркие и величественные. Мучеников пронзали копьями и стрелами, жгли, доводили до экстаза. Вырезанные из камня гончие преследовали зайцев, которые, в свою очередь, гнались за гончими. На стене висели латные рукавицы, шлем и нагрудник. Это было как-то слишком. – Боже, – выдохнул Ганси. Он вытянул руку, чтобы коснуться нагрудника, и понял, что не может. Он отдернул руку. Ганси был не готов к тому, чтобы все это закончилось. Он был готов к тому, чтобы все это закончилось. В центре комнаты стоял каменный гроб, высотой по пояс, густо покрытый резьбой. На крышке лежало каменное изваяние Глендауэра. Голова в шлеме покоилась на трех высеченных из камня воронах. «Помнишь, как ты спас мне жизнь?» Блу сказала: – Посмотри на этих птиц. Она провела лучом фонарика по стенам и гробу. И повсюду луч натыкался на перья. Крылья украшали гроб. Клювы срывали плоды. Вороны дрались над щитами. Свет упал на лицо Адама. Его прищуренные глаза были полны осторожности. Ронан, стоя рядом с ним, выглядел необыкновенно враждебно. Бензопила нахохлилась у него на плече. Блу достала из кармана у Ганси телефон и стала фотографировать стены, гроб, самого Ганси. Он вновь взглянул на гроб. Гроб Глендауэра. «Нам не мерещится?» Все шло не так. Напоминало отражение в зеркале. Он представлял это по-другому… Ганси спросил: – Что мы делаем? – Думаю, все вместе мы могли бы приподнять крышку, – сказал Адам. Но Ганси имел в виду другое. «Что мы делаем? Именно мы?» Издав короткий невеселый смех, Блу сказала: – У меня руки вспотели. Они встали плечом к плечу. Ганси, чуть дыша, досчитал до трех, и они напрягли мускулы. Но тщетно. Как будто они пытались сдвинуть с места саму пещеру. – Она даже не шевелится, – заметил Ганси. – Давайте попробуем с другой стороны. И они встали с другой стороны и потянули, едва находя опору для пальцев. Крышка не двигалась, и Ганси невольно вспомнил старые сказки. Он подумал, что крышку удерживает на месте не тяжесть; скорее, они недостойны. Они каким-то образом не проявили себя, и Глендауэр по-прежнему для них недоступен. Почему-то Ганси испытал облегчение. По крайней мере, это не казалось неправильным. – Но у них не было крана, – заметил Ронан. – Зато могли быть веревки и блоки, – сказала Блу. – Или много людей. Подвинься, я ухвачусь второй рукой. – Сомневаюсь, что это как-то изменит ситуацию, – сказал Ганси, однако они все стали потеснее. Тело Блу прижималось к нему. Ронана сплющило между ним и Адамом. Стояла тишина, не считая их дыхания. Блу сказала: – Один, два… И на счет «три» они потянули. Крышка внезапно поднялась, оказавшись почти невесомой. Она сдвинулась и начала быстро соскальзывать. – Держите ее! – ахнула Блу. А когда Ганси кинулся вперед, крикнула: – Нет, подожди, не надо! Раздался мучительный скребущий звук: крышка по диагонали съехала с гроба и устремилась к полу. Она упала с негромким, но каким-то разрушительным стуком, как будто кулак ударил о кость. – Она треснула, – сказал Адам. Они подошли ближе. Грубая ткань закрывала внутренность гроба от посторонних глаз. «Это неправильно». И вдруг Ганси ощутил смертельное спокойствие. То, что он видел, было настолько противоположно картинам, рисовавшимся ему в воображении, что всякая тревога прошла. Ничего не осталось. Он сдернул ткань. Поначалу Ганси не понял, что перед ним такое. Это совершенно не напоминало человека, и он не мог сложить картинку воедино… – Он лежит лицом вниз? – неуверенно предположила Блу. Конечно, именно так – все стало ясно, как только она это сказала. Фигура в темном сюрко, то ли фиолетовом, то ли красном, лежала, обращенная к ним лопатками. Ганси увидел гриву темных волос – гуще и темнее, чем он ожидал. Руки покойника были связаны за спиной. Связаны? Связаны. И внутри у Ганси зашевелилась тревога. Не так. Не так, не так, не так. Адам провел фонариком вдоль гроба. Задранное сюрко обнажало бледные ноги. Они были связаны в коленях. Ничком, руки связаны, ноги связаны. Так хоронили ведьм. Самоубийц. Преступников. Заключенных. Рука Ганси зависла в воздухе. Не то чтобы его покинула смелость; его покинула уверенность. Все это должно было случиться иначе. Адам снова посветил. Блу сказала: – А… И передумала. Волосы шевельнулись. – Твою ж мать, – произнес Ронан. – Крысы? – предположил Адам, и это была такая ужасная мысль, что Ганси и Блу вздрогнули от отвращения. Потом волосы шевельнулись снова, и из гроба донесся ужасный звук. Крик? Смех. |