Онлайн книга «Последняя комета»
|
Стина по-прежнему сидит на диване. Берет Джудетт за руку, когда та начинает плакать. – Я тоже боюсь, – продолжает Джудетт. – Каждый день я просыпаюсь и считаю оставшиеся часы. Мне не хочется умирать. И я не хочу, чтобы ты умер. Не хочу ничего из происходящего. Стина поднимает глаза и смотрит на нее с такой любовью, что мне становится не по себе. – Я хочу снова увидеть Доминику и встретиться с моей семьей и моими старыми друзьями. Я хочу, чтобы мы со Стиной состарились вместе, хочу увидеть, как вырастет ребенок Эммы. Джудетт дрожит всем телом. Такое впечатление, словно только благодаря руке Стины она не падает. – И больше всего мне хочется, чтобы у вас с Эммой была долгая и счастливая жизнь, – продолжает она. – Ты мой сын, Симон. Я твоя мама. Моя самая главная работа – защищать моих детей, а… я не могу. – И не знаю, как мне вынести это. – Я тоже, – говорю я. Собственные слова болью отдаются у меня в сердце. И внезапно я понимаю, почему старался держать от мам на расстоянии. Просто они хотят большего, чем я могу им дать. А все из-за того, что я люблю их. И чем ближе подпускаю к себе, тем тяжелее осознавать, что скоро их потеряю. И все остальное тоже. И поэтому ничего не важно. Но если ничего не важно, то все становится бессмысленным. Так сказала Люсинда. Я обнимаю Джудетт. Ее слезы капают мне на шею, и я держу ее, пока она не выскальзывает из моих объятий. Стина обнимает нас обоих. – Сейчас мы вместе, – шепчет она. – Это самое главное. ИМЯ: ЛЮСИНДА TELLUS № 0 392 811 002 ПОСЛАНИЕ: 0045 Интересно, как дела у Симона? Думает ли он обо мне и что именно? Хотя этого я, пожалуй, не хочу знать. Если у него когда-то и были взаимные чувства, от них определенно уже не осталось и следа. Наша соседка Джилл вчера видела, как мы садились в поезд. Папа узнал все сегодня утром. Он еще до конца не успокоился. Ему просто надо дать чуть больше времени. Такое ощущение, словно я проснулась после странного сна. Теперь я ясно вижу последние недели. Смерть Тильды произвела на меня сильное впечатление. Я начала мучиться угрызениями совести из-за того, что не находилась рядом с ней, пока она была жива. И я попыталась загладить свою вину, пройдя по ее следам и попробовав отыскать ответы на загадки, которые она оставила после себя. Но ничего не сможет вернуть Тильду. А я так увлеклась этим расследованием, что повторила свои ошибки, снова забыла о живых. О живущих сейчас. Мне надо сфокусироваться на них, пока еще есть время. Завтра останется пять дней. Одна рабочая неделя старого мира. Однажды я видела документальный фильм о военном фотографе. Если верить ему, он никогда не боялся на поле боя, поскольку, пока он смотрел в камеру, ему всегда казалось, что он не находился там по-настоящему. Сейчас я его понимаю. С одной стороны, я вижу действительность, пытаясь описать ее тебе. С другой, делаю ее немного нереальной, далекой от меня. Когда я пишу сама, я могу как угодно поступать с собственным рассказом. Но его отличие от любой придуманной истории в том, что конец предопределен заранее. Сколько бы я ни старалась, у меня нет возможности его изменить. И хорошо, кстати, что мы так и не нашли виновного. Женщина-полицейский, с которой разговаривал Симон, была права. У того, кто убил Тильду, тоже есть близкие. Люди, чьи жизни сильно пострадали бы, если бы они узнали, что любимый ими человек убил девушку-подростка, спрятал тело и забрал себе ее телефон, чтобы писать от ее лица сообщения. Я сдаюсь. Весь вечер я провела с Мирандой. И это положительно сказалось на моем самочувствии. Мы построили шалаш в гостиной, где она собирается спать. И разговаривали о Тильде, рассматривая ее фотографии. Папа не разрешает Миранде заводить страницу в социальных сетях, у нее не было даже телефона, пока мы не узнали о Фоксуорт, поэтому большинство снимков она до этого не видела. Мы много смеялись… и плакали тоже. Единственный способ вернуть Тильду, оживить ее хоть на короткое время – это вспоминать о ней, пока мы еще в состоянии. СИМОН ОСТАЛОСЬ 5 ДНЕЙ Когда я просыпаюсь, Джудеп как раз только пришла со своей последней смены по уборке мусора. Она поливает комнатные растения в гостиной. Я останавливаюсь в дверном проеме, наблюдаю, как она привычными движениями убирает несколько завядших цветков гибискуса, наклонив над ним кувшин с водой. – Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я. – Осталось всего пять дней. – Просто и без поникших цветов тоскливо. – И то верно. Джудетт улыбается мне и переходит к следующему подоконнику. Что-то изменилось. Даже легче дышится. – Мы одни дома? Джудетт кивает и говорит, что Эмма пошла со Стиной в церковь. Я перешагиваю через Бомбома и иду в ванную. Провожу триммером по голове в последний раз. Убираю коротенькие волосинки из раковины и спускаю их в унитаз. Потом я принимаю душ. Смываю остатки волос с лица и плеч. Смотрю, как они исчезают в сливном отверстии. Когда я снова выхожу в гостиную, Джудеп лежит на одном из диванов с включенным телевизором. Она ест мандариновые дольки прямо из консервной банки. – Будешь? – спрашивает она. Я выуживаю одну. Она влажная от сока. И прямо тает во рту. Ее приторно сладкий вкус вызывает у меня тоску по свежим мандаринам. Я даже не помню, когда ел их в последний раз. Надо было запомнить. Но у меня в памяти осталось то, как Джудетт купила эту банку. Это произошло в тот самый день, когда мы узнали о Фоксуорт. После моего возвращения домой от Тильды мы отправились в магазин и набили целую тележку консервами и крупами. В торговом зале было почти пусто, и немногочисленные покупатели двигались между полками медленно, словно лунатики. Мы расплатились обычной кредитной картой. Деньги тогда еще действовали. А когда мы вернулись в квартиру Джудетт, она наполнила канистры водой, которую меняла потом каждые три дня. – Я делала так раньше, – объяснила она. – В Доминике часто случались ураганы, извержения вулканов и землетрясения. Эта банка была последней в кладовке. И в следующие дни станет больше того, что мы делаем, едим и говорим в последний раз. Я сажусь рядом с Джудеп и опираюсь спиной на подлокотник. На экране люди направляются к находящейся в районе Кируны шахте, намереваясь спуститься под землю. Они сварятся живьем там внизу. – Ты можешь выключить? – спрашиваю я. – Мне невыносимо это смотреть. Джудеп поднимает пульт со стола и направляет его через плечо. Экран телевизора гаснет. – Ты разговаривал сегодня с Люсиндой? – спрашивает она. – Нет. – А собираешься? – Не знаю. |