Онлайн книга «Легенда о Побратиме Смерти»
— Ты тот, кто похитил Глаза Альказарра? — Да. Это была большая ошибка. Но не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, верно? — Но зачел ты сделал это? — Мне было видение — ложное, как представляется теперь. Я думал, что могу привести Собирателя к моему народу на пять веков ранее. Гордыня всегда была моей пагубой. Я думал с помощью Глаз воскресить Ошикая из мертвых. Возродить его тело и вернуть душу. И душа его явилась ко мне. — Уто же произошло потом? — Ты не поверишь. Мне самому до сих пор трудно поверить в это. — Я догадываюсь. Он не захотел жить без Шуль-сен. — Верно. Ты умный малый. А можешь ты угадать, что было дальше? — Ты стал искать ее тело — потому-то тебя и схватили так близко от места, где ее погребли. Одно мне непонятно: почему ты не воспользовался камнями? — Я воспользовался — и как раз из-за них был схвачен и убит. — Расскажи, — прошептал Зибен, весь обратившись в слух... Он застонал и открыл глаза. Над ним склонился Носта-хан. Зибен выругался, Друсс схватил его за руку и поднял на ноги. — Клянусь небом, поэт, ну и напугал же ты нас. Ну, как ты? — Превосходно! Еще миг — и он рассказал бы мне, где спрятал камни. — Ты говорил с Шаошадом? — спросил Носта-хан. — Да. Он сказал мне, почему взял их. — Каков он из себя? — Старичок с чудной бороденкой, умеющий отцеплять себе руки и вынимать глаза. — Ага! — весело вскричал шаман. — Значит, чары еще держатся! Он страдает? — Да, но переносит это довольно стойко. Можешь ты отправить меня обратно к нему? — Только если вырежу сердце у тебя из груди и прочту над ним семь заклинаний. — Видимо, это следует понимать как «нет». — Снаружи донесся крик новорожденного, и Зибен улыбнулся: — Надеюсь, вы извините меня. Я порядком утомился и нуждаюсь в отдыхе. — Он нагнулся и подобрал волосы, костяшки, кисет и обрывки пергамента. — Зачем тебе это нужно? — спросил Носта-хан. — На память. Буду показывать внукам и хвастаться, что побывал в загробном мире. Зусаи боялась — и это был не простой страх, как, например, страх смерти. Смерть — это только дверь, ведущая куда-то, она же боялась полного небытия. Первые ее сны о Шуль-сен были всего лишь снами, видениями, хотя и жуткими. Теперь же чужие голоса шептали у нее в голове, а память становилась зыбкой и размытой. Воспоминания же о другой жизни, жизни жены мятежного вождя Ошикая, делались все ярче. Ей помнилось, как они ехали через длинные холмы, как любили друг друга на траве а тени Джианг-шин, Матери Гор, помнилось белое шелковое платье, надетое ею в день их свадьбы в Белом Дворце Пехаина. — Перестаньте! — крикнула Зусаи, но воспоминания продолжали захлестывать ее. — Это не моя жизнь. Я родилась... — Но она не могла вспомнить где. — Мои родители умерли, и меня воспитал дед... — На миг она забыла его имя, но тут же с торжеством выкрикнула: — Чорин-Цу! — В комнату вошел Талисман, и она бросилась к нему с мольбой: — Помоги мне! — Что с тобой, любимая? — Она хочет убить меня, — прорыдала Зусаи. — А я не могу с ней бороться. Ее широко раскрытые миндалевидные глаза были полны страха. — Кто хочет тебя убить? — спросил он. — Шуль-сен. Она хочет отнять мою жизнь, мое тело. Она и теперь во мне — ее память вытесняет мою. — Успокойся. — Он усадил ее на топчан и кликнул из окна Горкая, который сразу прибежал. Талисман сказал ему, чего боится Зусаи. — Я слыхал о таком, — угрюмо сказал Горкай. — Чужой дух хочет овладеть ее телом. — Что же делать? — Узнать, что ей нужно. — А если ей нужна я? — сказала Зусаи. — Моя жизнь? — Почему бы вам не обратиться к своему шаману? — спросил Горкай. — Он смыслит в таких делах куда больше, чем я. — Я не подпущу его к себе, — дрожащим голосом проговорила Зусаи. — Ни за что. Я ему не верю. Он... позволил бы ей убить меня. Она ведь Шуль-сен, Мать Надиров, колдунья. Ее волшебная сила может пригодиться ему — а у меня нет ничего. — Мне с этим не справиться, Талисман, — сказал Горкай. — Я ведь не колдун. Талисман взял Зусаи за руку. — Значит, придется позвать Носта-хана. Приведи его. — Нет! — крикнула Зусаи и хотела встать, но Талисман удержал ее и привлек к себе. — Доверься мне! Я не позволю причинить тебе зла. Я не спущу глаз с Носта-хана и при малейшей опасности убью его. Верь мне! Судорога сотрясла ее тело, и глаза закрылись. Когда она открыла их снова, страх пропал. — Я верю тебе, Талисман, — сказала она тихо, отведя руку назад. Какое-то шестое чувство заставило его отпрянуть, и лишь поэтому нож не задел его. Талисман отразил удар правой рукой, а левым кулаком двинул Зусаи в челюсть. Ее голова отлетела назад, и тело обмякло. Он забрал у нее нож и швырнул его в угол. — Что у вас тут такое? — спросил, входя, Носта-хан. — Она взяла у меня нож и хотела убить меня. Но это была не Зусаи — другая овладела ею. — Да, твой слуга уже сказал мне. Дух Шуль-сен хочет вырваться на волю. Надо было сразу позвать меня, Талисман. Что еще ты от меня скрываешь? — Не дожидаясь ответа, шаман подошел к постели. — Свяжи ей руки за спиной, — приказал он Горкаю. Тот покосился на Талисмана, который коротко кивнул. Тогда Горкай связал ее веревочным поясом и вместе с Носта-ханом усадил, прислонив спиной к подушкам. Носта-хан достал из старого кошелька у себя на поясе ожерелье из человеческих зубов и надел его на шею девушки. — А теперь молчите оба, — велел он, положил ей руку на лоб и стал петь. Воинам показалось, что в комнате похолодало, и резкий ветер подул из окна. Шаман продолжал петь — его голос то поднимался, то опадал. Талисман не знал языка — если это был язык, — но вокруг творилось небывалое. Окно и стены обросли инеем, а Горкая била дрожь. Носта-хан, словно не чувствуя холода, оборвал пение н снял руку со лба Зусаи. — Открой глаза, — приказал он, — и назови мне свое имя. Темные глаза открылись. — Я... — На губах появилась улыбка. — Я та, что благословенна между женами. — Ты дух Шуль-сен, жены Ошикая, Гонителя Демонов? — Истинно так. — Ты мертва, женщина. Здесь тебе нет места. — Я не чувствую себя мертвой, шаман. Мое сердце бьется, и веревка впивается в запястья. — Это чувствует тело, которое ты украла. Твои кости лежат в вулканической пещере. Разве ты не помнишь ту ночь, когда умерла? |