Книга Кровь-камень, страница 27 – Дэвид Геммел

Что он мог ей сказать? Она же видела, как их отца застрелили – пули попали ему в голову и в грудь. Хлынула кровь. Ос зажмурил глаза, прячась от воспоминания, но картина эта продолжала стоять у него перед глазами. Жестокая, исполненная безнадежности, зверская.

Они с Эстер играли в высокой траве, когда к дому подъехали семь всадников. Ничто не указывало на близкое убийство. Ясное небо, сияющее солнце, а утром папа читал им из старинной книги с позолоченными краями сказание о Ланселоте и Гвинерве.

Сам не зная почему, Ос решил остаться в высокой траве, хотя Эстер порывалась подбежать к всадникам и посмотреть на них поближе. Их отец вышел из дома поздороваться с приезжими. На нем была белая рубашка. Длинные белокурые волосы отливали золотом в солнечных лучах.

– Мы тебя уже предупреждали, – сказал вожак всадников, лысый, с расчесанной натрое бородой. – Мы не потерпим язычников в окрестностях Доманго.

– На каком основании вы называете меня язычником? – сказал в ответ их отец. – Я не признаю вашего права судить меня. Я приехал издалека, чтобы купить эту землю, а в моих родных местах все знают, что я принадлежу Церкви. Так почему меня чернят тут?

– Тебя предупредили, чтобы ты отправлялся восвояси, – сказал вожак. – И пусть последствия падут на твою голову, язычник.

– Убирайтесь с моей земли! Это были последние слова их отца. Вожак выхватил пистолет и выстрелил безоружному человеку в грудь. Отец отлетел назад. И тут принялись палить остальные шестеро.

– Найдите его щенят! – заорал трехбородый. От неожиданности Эстер онемела, но Освальду пришлось силой оттащить ее назад в длинную траву. Сначала они ползли, потом выбрались в сосняк и побежали по горным тропкам к старой пещере. Там было холодно, и они прижимались друг к другу, чтобы согреться.

«Что мне делать? – думал Освальд. – Куда нам бежать?»

– Есть хочу, Ос, – повторила Эстер и заплакала. Он обнял ее, поцеловал в затылок. – Где папа?

– Он умер, Эстер. Они его убили.

– А когда он придет за нами?

– Он умер, – безнадежно повторил Освальд. – Пошли. Ты от ходьбы согреешься и перестанешь думать о том, как тебе хочется есть.

Взяв Эстер за руку, он направился к устью пещеры и выглянул наружу. На горных тропках не было заметно никакого движения. Он прислушался, не донесется ли лошадиный топот. Ничего. Ничего – только ветер шепчется в деревьях.

Держа Эстер за руку, он зашагал с ней на восток, в противоположную сторону от их дома.

Их мать умерла еще в Единстве, когда Эстер исполнился всего год. Ос почти ее не помнил – только рыжие волосы и широкую счастливую улыбку. В его памяти более или менее ясно жил лишь пикник у озера, когда он свалился с берега и наглотался воды. Мать прыгнула следом за ним и вытащила его на откос. Он помнил, как с ее намокших рыжих волос стекала вода, помнил ее зеленые глаза, полные любви и тревоги.

Когда она умерла, он долго плакал и спросил отца, за что Бог ее убил.

«Бог ее не убивал, сынок. Это сделал рак».

«Но ведь считается, что Он творит чудеса», – заспорил семилетний Освальд.

«И Он их творит. Ос. Но это Его чудеса. Он делает выбор. Умирают все. Придет день, умру и я. Не подобает винить Бога за смерть. Может, нам следует благодарить Его за дар той жизни, какая нам дана».

Освальд обожал отца и перестал задумываться о своем безверии. Но теперь истина открылась ему. Бога нет, а его отец мертв. Убит.

Эстер споткнулась о торчащий корень, но Ос все еще держал ее за руку и не дал ей упасть. Она снова заплакала и отказалась идти дальше. Ос усадил ее на ствол поваленного дерева. Никогда еще он не заходил по тропе так далеко и понятия не имел, куда она ведет. Но ведь идти им все равно было некуда. А позади рыскали убийцы.

Немного погодя Эстер успокоилась, они пошли дальше и наткнулись на тропинку, которая по крутому склону уводила в долину. В отдалении Ос разглядел дом и амбар. Он остановился, вглядываясь в дом.

Что, если в нем живет трехбородый? Или еще кто-то из них?

– Нет, я правда очень есть хочу. Ос, – сказала Эстер.

Ос глубоко вздохнул.

– Тогда идем вниз, – сказал он.

Зера Уилер сидела в кресле у очага и вспоминала своих сыновей – не как взрослых мужчин, но как маленьких мальчиков, какими они когда-то были. Ос Хонкин и Эстер теперь крепко спали на широкой кровати, которую Зеб смастерил более сорока лет назад, и в безмятежности сна забыли о своем горе, своей утрате. Зера вздохнула, вспомнив Захарию. Для нее он навеки остался смеющимся ребенком, шалуном, без устали придумывавшим всяческие проказы, от которых его не могли отучить никакие нравоучения. Сиф и Пэдлок всегда были такими серьезными! «Прямо как я», – подумала она. Всегда взирающие на мир скептическими подозрительными глазами, всегда начеку и настороже.

Но только не Зак. Он наслаждался солнечным светом и снегом и смотрел вокруг себя широко открытыми глазами, дивясь окружающей красоте. Зера шмыгнула носом и прокашлялась.

– Ты им веришь? – спросила она своего таинственного гостя.

Он убежденно кивнул.

– Дети способны лгать, – сказал он. – Но эти не лгут. Они видели то, что видели.

– Согласна, – сказала Зера. – Они были свидетелями убийства. Тебе придется поехать в Доманго и сообщить Крестоносцам. Это произошло в их местах. А я пока оставлю детей у себя.

Йон промолчал.

– Вы хорошая женщина, фрей Уилер. Но что, если они явятся сюда, пока меня не будет?

Серые глаза Зеры блеснули, как зимний иней.

– Сынок, я женщина известная. Были такие, которые пытались взять надо мной верх. Я закопала их на заднем дворе. Не тревожься за старушку!

Она объяснила ему, как добраться до Доманго, по каким приметам находить дорогу.

– Ну так я поеду, – сказал он, вставая. – Благодарю вас за обед.

– Йон, тебе вовсе не нужно быть таким уж вежливым, – сказала она ему. – И я буду рада, если ты будешь называть меня не «фрей», а просто по имени.

Тут он улыбнулся – чудесной улыбкой, потому что его глаза стали чуть менее холодными.

– Как хотите… Зера. Доброй ночи.

Она встала, подошла к двери и смотрела, как он снял с крюка свои пистолеты и неторопливо пошел к загону. И не в первый раз спросила себя, кто он такой. Вернувшись в комнату, она погасила одну лампу. Керосина оставалось немного, и скоро придется поехать в Доманго пополнить запасы. Было время, когда на ферме трудились три работника, когда на лугах к востоку бродили стада. Но этим дням пришел конец, как и стадам. Теперь Зера Уилер содержала себя, выращивая овощи в огороде позади дома, выкармливая нескольких поросят и держа много кур.

Дважды в год ее навещал Пэдлок с фургоном, нагруженным ящиками с консервированными персиками из Единства, мешками муки, сахара, соли и – что было дороже всего – книгами. Большую их часть составляли комментарии к Библии, печатавшиеся типографией Диакона, но порой среди них оказывались жемчужины из старого мира. Одну такую она читала и перечитывала десятки раз, смакуя каждую фразу снова и снова. Это была первая часть трилогии. Пэд не понял этого: он просто купил старинный том, надеясь доставить удовольствие матери. И доставил. Сначала ее злило, что про остальные тома ничего известно не было. Но последние семь лет она только размышляла над сюжетом и придумывала собственные окончания, извлекая из этого истинное наслаждение в долгие одинокие вечера.