Книга Не моя свадьба, страница 42 – Мэри Влад

Он не готов разорвать помолвку, не готов позвать меня в не пустой ресторан или в кино. Рома никогда не будет со мной по-настоящему, потому что ему это не нужно. Он просто хочет себе новую игрушку. А ещё он… стыдится меня.

«Не думал, что для тебя такая большая проблема жить со мной».

Не думал он! Да он вообще ни о ком, кроме себя, не думает. Как я могла допустить такое? Как могла увлечься почти женатым мужчиной?! И ведь я не просто им увлеклась. Я в него влюбилась. Дурочка. А он всего лишь купил меня и рассчитывал, что покупка не станет показывать характер, а будет с энтузиазмом выполнять все его прихоти.

Власов пытался со мной увидеться. Вдобавок непрерывно атаковал мой телефон звонками и сообщениями. Как хорошо, что я попросила Вику купить мне новую симку. Если бы оформила на себя, то он бы сразу пробил мой новый номер. Конечно, где это видано: вещь посмела его игнорировать. Немыслимо!

Слёзы обжигают глаза.

До свадьбы осталось четыре дня. Точнее – уже три, потому что сегодняшний день близится к завершению. Через три дня Роман Власов будет счастливо женат. Он быстро обо мне забудет. Юля красивая девушка, и, что бы Рома ни говорил, секс между ними неизбежен. А те, кто проводит ночи в одной постели, не могут быть чужими друг другу. Пусть у Юли любовь с Кириллом, но Рома станет её законным мужем, рано или поздно у них появятся дети. Это может многое поменять.

Выхожу из здания, крепко сжимая сумочку. Втягиваю воздух, прикрываю измученные веки. Недосып и слёзы – спутники последних одиннадцати дней.

– Чего такая кислая? – раздаётся знакомый насмешливый голос. – Упустила Ромочку? Не удалось к рукам прибрать?

Смотрю на Аллу. Чёрные прямые волосы до поясницы, искусно сделанные губы, ухоженная кожа, умело накрашенные голубые глаза. Сумка от Шанель, туфли на высоченных каблуках, дорогая блузка и джинсы последней модели. Идеальна и ужасна, как всегда.

– Чего вылупилась? – шипит она. – Значит так, белобрысая, вали из города. Желательно сегодня и навечно.

– С какой радости? – спрашиваю и морщусь. Как они меня достали!

– Есть у меня на тебя управа. Вали, говорю.

– Или что?

– Или я покажу Юле это, – Алла протягивает мне конверт. – Как думаешь она отреагирует?

Открываю его. Там снимки. Мы с Ромой стоим около входа в отель. Он обнимает меня, целует. Как неосторожно с его стороны. Нас мог видеть кто угодно. Ладно я тогда совсем ничего не соображала от волнения, но Рома-то должен был думать головой. Учитывая, что шантаж для людей их круга – это норма, Власов повёл себя крайне глупо.

– Показывай, – возвращаю ей снимки. – Юле плевать.

– Ей, может, и плевать, но твоей начальнице точно нет. Мне прямо сейчас с ней побеседовать? Представляю её лицо, когда предоставлю доказательства, что её сотрудница спит с клиентами. Свали по-хорошему, Маркова, иначе все узнают, какие недобросовестные у вас в агентстве работники. Я не позволю унижать мою подругу.

– Почему ты только сегодня говоришь со мной об этом? Фотографии сделаны давно.

– Ты не пуп земли, – она ухмыляется. – Думаешь, я сама за вами следила? Меня даже в городе не было. Поправляла загар на Лазурном, потом шопилась в Париже. Это важнее, чем Ромкины шалости. Хотя куда тебе понять с твоими куриными мозгами.

«Куда тебе понять с твоими куриными мозгами» – красиво сказано, однако. Я бы с удовольствием поправила ей ботокс. Криво лоб обкололи, вон как брови перекосило. Или это от злости? Она ж вечно всем недовольна. Похвалить её старания, что ли? Пусть порадуется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – А знаешь, ты права, – улыбаюсь. – Я уеду. Ты молодец, спасибо за подсказку, – делаю к ней шаг и обнимаю.

– Эй! – верещит она. – Фу, не трогай меня! Испачкаешь.

– Спасибо, Алла. От души. Делай со снимками что хочешь. Всего тебе хорошего.

– Ты ненормальная, да?

– Да.

Возвращаюсь в здание, оставляя озадаченную дьяволицу в одиночестве. Сама того не желая, эта женщина преподнесла мне идеальное решение. Я правда уеду. Возможно, навсегда.

Выхожу из лифта, миную коридор, стучусь к начальнице. Видимо, вскоре она станет моей бывшей начальницей.

– Инна, мы можем поговорить?

– Да, Жень, конечно. Ты почему ещё здесь?

– Я хочу взять отпуск за свой счёт.

– За три дня до свадьбы Власова и Назаровой?!

– Я всё вам передам, все материалы, все наработки. Введу вас в курс дела. Деньги мне не нужны. У меня со здоровьем проблемы. Серьёзные. Врач рекомендовал ехать к морю и в горы. Срочно, – вру, краснея всё больше.

Инна хмурится. Конечно, она мне не верит. Я не умею врать. Никогда не умела.

– Так, Маркова, в чём дело? Садись и рассказывай. Хватит чушь пороть. Говори правду, иначе уволю немедленно.

Вы и так меня уволите, Инна Григорьевна. Как только услышите мой рассказ.

Опускаюсь в кресло напротив, поднимаю на неё глаза и… вываливаю ей всё. Как на духу. Инна хмурится, нервно теребит карандаш (того гляди сломает), открывает и закрывает рот, но не перебивает меня.

– В общем, я продалась ему, – подытоживаю. – С потрохами. Выполняла все его требования, но потом отказалась стать его любовницей, и он озверел. Мы жутко разругались. Я запретила ему приближаться ко мне, пригрозила, что заявлю об изнасиловании и кабальном договоре, но вряд ли его это остановит. Он же купил меня, я подписала контракт, а потом отказала ему. Поэтому мне лучше уехать. Да и подруга Юлина только что мне угрожала. Если не уеду, она очернит репутацию вашего агентства. Простите, Инна, я вас сильно подвела.

Карандаш всё-таки не выдерживает напора. Раздаётся громкий треск, и обломки летят под стол. Втягиваю голову в плечи.

Ну всё, Маркова. Тебе конец.

– Дурочка. Почему сразу не рассказала мне? Не купил он тебя, а шантажом вынудил. Подозревала я, что здесь что-то нечисто. Власов проявлял столько внимания к твоей персоне, будто это он невеста, а не Юля. А когда позвонил на днях и спросил, не поменяла ли ты номер телефона, я убедилась, что он сто процентов неровно дышит в твою сторону. Но о его методах я даже предположить не могла! Немыслимое свинство! Влипла ты, Женька, знатно. Вряд ли этот кобель от тебя отстанет. Задела ты его самолюбие своим отказом. Такие, как Власов, отказов не терпят.