Книга Вечный ястреб, страница 51 – Дэвид Геммел

— Попалась, сука! — Аэнир примерился ножом к ее горлу, а Рендер вцепился в горло ему самому. Враг слабо махнул рукой, пытаясь ударить собаку, но Рендер уже перегрыз ему глотку.

Гаэлен тем временем пырнул оглушенного противника в спину и полоснул по горлу. Недолгую тишину прервал топот бегущих ног.

Гаэлен мотнул головой Диве, схватил котомку и припустил бегом, забирая к северу. Дива, с луком на левом плече, бежала легко и героически держалась вровень с несущимся во всю прыть Гаэленом.

Они добежали до леса, опередив погоню — теперь нужно было где-то укрыться. Дело осложнялось тем, что Гаэлен в темноте не мог видеть, какие следы они за собой оставляют.

— Пошли-ка им весточку, — распорядился он. Дива пустила стрелу в аэниров и попала кому-то в плечо. Раненый выругался, остальные прижались к земле. Преследователей было всего с десяток, и никто не рвался разыскивать невидимого лучника в темном лесу. — Теперь вперед, — сказал Гаэлен.

Она, еще не отдышавшись, потрясла головой.

— Сейчас… передохну только.

Он всматривался во тьму, опасаясь, как бы кто-нибудь не подобрался к ним сбоку.

— Все, идем, — сказала Дива, и они углубились в лес.

На рассвете Гаэлен решился идти днем, чтобы вечером прийти к Атафоссу. Риск был велик — вражеские отряды могли быть и впереди них, но если отсиживаться и ждать темноты, их определенно нагонят задние. Меньше всего Гаэлену хотелось переживать заново приключения прошлой ночи.

Они пересекли долину, не заметив никаких признаков вражеской засады. Рендер попытался загнать зайца, но упустил и вернулся назад. Они поднялись уже высоко в горы, погони за ними не было, и у обоих на душе стало гораздо легче.

— Ты все время молчишь, Гаэлен, — заметила Дива.

— Да, говорить я не мастак.

— Всегда или только с женщинами?

— С женщинами особенно.

— Вы ведь с Лейном друзья?

— Да.

— Он зовет меня замуж.

Гаэлен промолчал, чувствуя, как внутри затягивается тугой узелок.

— Скажи хоть что-нибудь, горец!

— Да что тут скажешь. Вот если б ты меня спросила о чем-то. Ты знаешь, что я чувствую… что хотел бы… а, черт! Сказано же, не умею я красно говорить. Я с малых лет жил один и мало с кем разговаривал, вот и вырос бирюком. Не думай только, что мне это нравится. Я б с удовольствием острил, чтобы все со смеху покатывались, да не выходит.

— Ты хорош и такой, как есть. — Диве сделалось стыдно. — Прости, я не хотела тебя дразнить.

— Время ты выбрала не совсем подходящее, — признал он с улыбкой.

— Твоя правда. Так ты думаешь, что клан соберется у Атафосса?

— Надеюсь на это.

— Хороший ты, Гаэлен. Очень хороший.

— Рад, что ты так думаешь. Что ж, пойдешь ты за Лейна?

— Нет, — тихо ответила девушка. — У меня другая судьба. Когда я родилась, одна старая лудильщица предсказала, что я стану матерью королей.

— Чудеса, да и только. Каких таких королей?

— У нас в горах их нет, но в дальних странах, сказывают, живут короли и принцы. Один из них должен прийти сюда, и я стану его женой.

— Мне этого не понять. Подумаешь, большое дело — родить короля. А как же любовь, Дива? Как же счастье?

— Конечно, тебе не понять. Ты сирота и еще недавно был вором, хоть твоей вины в этом и нет. А я буду жить во дворце, и мое имя прославится на веки веков.

— Я женился бы на тебе хоть сейчас, — помолчав, сказал Гаэлен, — и жизнь положил бы на то, чтобы сделать тебя счастливой. Я мечтаю об этом с тех пор, как впервые тебя увидел. Вот только дворец я тебе предложить не могу.

Ей вдруг захотелось заключить его в объятия и отказаться от мечты, которую она лелеяла с самого детства, но мечта оказалась сильнее.

— Я люблю тебя, Гаэлен. Говорю это без утайки, но придется тебе подыскать себе другую невесту. — Сказав это, она, к собственному удивлению, почувствовала внутри пустоту и даже испугалась немного.

— Больше спрашивать я не стану, — сказал он и поцеловал ей руку. — Пусть предсказание сбудется, Дива. Пусть твой король придет за тобой.

Касваллон вел свой народ в горы, выслав воинов под началом Бадрейга и Оника на северо-восток и на запад. Еще пятьсот человек шли в арьергарде, служа прикрытием от возможной аэнирской погони. Ему очень хотелось бы получить какие-то вести от Ларика или Маггрига. Сохранились ли Паллиды как клан или блуждают поодиночке в горах? Он бросил клич, вызывая охотников пойти на юго-восток и разведать, что там к чему. Вызвались многие, в том числе Агвейн, Лейн и Гвалчмай. Касваллон отобрал пятерых, в числе которых был Агвейн, и переговорил с каждым. Сына Камбила он приберег напоследок.

— Я искренне сожалею о судьбе твоего отца, — сказал Касваллон, положив руки на плечи юноше. — Он был человек великой чести и благородства.

— Он был глупец, но я все же любил его. Сильней, чем он сам полагал.

— Знал бы ты, как любил тебя он. Когда зверь гнался за вами и мы шли по вашим следам, он сказал мне, что, если ты погибнешь, он уйдет из Фарлена. А глупцом его не считай. Это воинствующая глупость аэниров ввела его в заблуждение. Камбил рассуждал верно: разумные люди пойдут на что угодно, только бы избежать войны. Не учел он лишь того, что там, где война неизбежна, разуму места нет. Ум — палка о двух концах. Умный человек всегда рассматривает вопрос с обеих сторон, чтобы не поступать наобум. Твой отец был именно таким человеком и верил, что аэниры судят обо всем не менее здраво. Только в этом он и ошибся.

— Хотел бы я в это верить… Ты вот тоже умен, но аэнирам себя одурачить не дал.

— Не дал, — признал Касваллон, — но ведь на мое суждение не влияли тысячи зависящих от меня жизней. Камбил знал, что война будет стоить нам огромных потерь. Вот в чем главное различие между нами, Агвейн.

— Спасибо тебе, родич, за эти слова. Я подумаю над ними, как ты советуешь. Что от меня требуется сейчас?

— Найти Маггрига и собрать как можно больше Паллидов. Привести их к восточному берегу озера над Атафоссом. Там мы решим, как покончить с врагом.

— Ты веришь в нашу победу?

— Верь и ты, Агвейн из Фарлена.

— Постараюсь, — усмехнулся молодой горец.

Касваллон отвел его в сторону, и они сели на склоне. Звезды сверкали, как драгоценные камни на бархатном платье.

— Ты знаешь, что мы с твоим отцом выросли вместе. Знаешь и то, что друзьями мы никогда не были. — Глядя на Агвейна, Касваллон с грустью отмечал его сходство с Камбилом. — Он не любил меня, но я его не виню за это. Никогда не винил. Он видел во мне то, что может погубить клан: себялюбие, пренебрежение к связующим нас обычаям. Теперь мне это ясно как день. Я сожалею, что не могу сказать об этом ему, и хочу высказать все тебе, его сыну. Клан жив, пока мы заботимся друг о друге. Клан — не только происхождение, это еще и образ мыслей. Без этого мы бы ничем не отличались от аэниров. Камбил это хорошо понимал. Забота о соплеменниках делает нас сильными, придает нам мужества.