Книга Белый волк, страница 90 – Дэвид Геммел

— Я нашла другой вход, надир, через крышу. Пора тебе отправляться к твоей подруге Раэше. Сгори! — Фигура указала пальцем на Нигора. Шаман метнулся к окну, чтобы выброситься на камни, но пламя уже охватило его ноги и взбиралось все выше. На глазах у Бораниуса волосы исходящего криком надира вспыхнули, лицо почернело, кожа вздулась пузырями. Кто-то молотил в дверь снаружи. Наконец крик оборвался, и обугленный труп шамана рухнул на пол, продолжая тлеть и наполняя комнату едким черным дымом. Еще немного — и груда на полу утратила всякое сходство с человеком.

— Уймитесь, — приказала Старуха, протянув руку к двери, и стук прекратился.

— Хочешь и меня сжечь, старая шлюха? — вскричал Бораниус. — Что ж, похвались своей магией! Я плюю на тебя!

— Я еще полюбуюсь, как ты будешь умирать, Бораниус. И получу большое удовольствие от этого зрелища. Но сначала ты окажешь мне услугу.

— Ни за что!

— Посмотрим. Сюда идет Друсс-Легенда, а с ним человек, которого ты давно не видел. Старый твой друг. То-то будет радости. Помнишь Скилганнона? Еще бы тебе не помнить! Он, насколько я помню, попортил тебе лицо.

— Я убью их обоих и помочусь на их падаль.

— Я могла бы тебя полюбить, Бораниус, — засмеялась Старуха. — Право, могла бы. Какая жалость, что мы враги.

— Мы можем и не быть ими.

— Увы. Я не всегда была такой, как теперь. Несколько столетий назад я была молода, и мужчины находили меня миловидной. В то чудесное время я родила ребенка, девочку, и отдала ее на воспитание чужим людям. В матери я и тогда не годилась, но я следила за этим ребенком и за ее детьми. Их было немного, что облегчало мою задачу. Поначалу эти плоды чрева моего, мой дар будущему, развлекали меня. Я потихоньку, незаметно, руководила их судьбой, направляя ее в лучшую сторону. Однако со временем они старели и умирали, и род мой хирел, несмотря на все мои усилия. В конце концов осталась только одна, последняя. Милое дитя. Она вышла замуж за наашанского короля, которому я подсунула приворотное зелье. Он прикипел к ней всем сердцем и даже в мыслях не мог изменить ей. У нее родилась дочь, последняя в нашем роду. Ты убил мать, Бораниус, и угрожал жизни дочери. И ты смеешь думать, безумец, что я тебе это прощу?

— Мне нет дела до твоего прощения. Скилганнона я убью ради удовольствия, а Друсса — чтобы отомстить за Бессмертных. А если доживу, то и Джиану убью. Избавлю мир от твоего отродья.

— Нет, Бораниус, не доживешь. Я сама, во плоти, буду смотреть, как твою душу с воплем вырвут из тела. А пока вот тебе на память.

Огонь опалил лицо Бораниуса, и он с воплем повалился навзничь.

— Тот, чья душа безобразна, не заслуживает нового лица, — произнесла Старуха. — Я забираю то, которое дала тебе Устарте.

Скилганнон проснулся в одиночестве, зевнул и потянулся. Стрела, лежавшая рядом с его подушкой, исчезла вместе с Гарианной. Он встал, оделся и пристроил за спину ножны черного дерева. Заря за окном уже позолотила землю.

Остановив в коридоре одетого в желтое жреца, Скилганнон спросил, где можно найти Рабалина. Тот молча подал знак следовать за ним. После долгого пути по запутанным коридорам и лестницам жрец отворил какую-то дверь и жестом пригласил Скилганнона войти.

Рядом со спящим мальчиком сидел Друсс. Рабалин был бледен, но дышал ровно. Скилганнон, придвинув к постели стул, сел.

— Крепко спит парень, — сказал Друсс. — Сердце радуется видеть его здоровым.

— Он славный мальчуган.

— Да. Слишком много трусов и увиливающих в этом мире. Слишком много таких, кто живет только для себя, а на других им наплевать. Я сильно горевал, когда думал, что парень умер. Рассказывал я тебе, как он спрыгнул с дерева, взял мой топор и рубанул Смешанного?

— Раз десять, не больше.

— Такую храбрость не часто встретишь. Думаю, наш парень кое-чего добьется в жизни. Надеюсь на это, черт побери!

— Хорошо будет, если он добьется большего, чем мы.

— Аминь. — Серые глаза Друсса вперились в голубые Скилганнона. — Так зачем же ты хочешь идти со мной, паренек?

— Положим, что мне просто приятно твое общество.

— Это само собой, а теперь говори правду.

— Бораниус убил моих друзей и угрожал убить женщину, которую я люблю.

— Что еще?

— Чего тебе больше? Ты хочешь отомстить Бораниусу за… — Скилганнон помолчал, не находя слов для того, что случилось с Орасисом, — за гибель своего друга. Ну а я мщу за своих.

— Это веская причина, не спорю. Но я чувствую, что есть и другая, поглубже.

Скилганнон помолчал еще немного.

— Ты любишь прикидываться простаком, Друсс, но ты куда тоньше и проницательнее, чем хочешь казаться. Хорошо, вот тебе вся правда. Он меня пугает. Доволен теперь? Скилганнон Проклятый признается, что ему страшно.

— Умереть ты не боишься, это я видел. Что же в этом твоем Бораниусе внушает тебе такой ужас?

И тогда Скилганнон рассказал Друссу, что сотворил Бораниус со Сперианом и Молаирой.

— Даже самого сильного мужчину пытки способны превратить в беспомощного плачущего младенца. Жертва Бораниуса заканчивает свою жизнь как безвольный, сломленный, окровавленный кусок мяса. Все мое существо кричит мне: беги! Беги и предоставь Бораниуса собственной судьбе.

— Любого человека можно сломать, это верно. Но ты, если повезет, сойдешься с ним в поединке. Ты, пожалуй, лучший боец из всех, кого я видел.

— Бораниус лучше меня, сильнее и быстрее — по крайней мере был таким в нашем последнем бою. Он убил бы меня, если б кто-то из моих солдат не бросил в него копье. Оно не пробило доспехи, но он отвлекся. И даже тогда сумел увернуться от моего первого удара.

— Так оставь его мне, паренек. Снага мигом научит его уму-разуму.

— Так я, пожалуй, и сделаю, — кивнул Скилганнон. Они посидели с Рабалином еще немного, но мальчик не просыпался.

— Доброе утро, — с поклоном сказал им вошедший Вельди. — Надеюсь, вы хорошо спали. Госпожа Устарте просит вас к себе, — добавил он, обращаясь к Скилганнону. — Пойдемте, я провожу вас.

— Я побуду еще с парнем, — сказал Друсс. — Вдруг он проснется?

— Спасибо тебе, Друсс. — Скилганнон протянул ему руку. — А знаешь, из тебя вышел бы хороший отец.

Они обменялись воинским рукопожатием, стиснув друг другу запястья, и Друсс сказал:

— Сомневаюсь. Для отца главное быть на месте, когда дитя б нем нуждается, а я нигде не задерживаюсь подолгу.

Скилганнон поднялся с Вельди во вчерашнюю зеленую комнату. Устарте ждала его на балконе. При ярком утреннем солнце он разглядел за ее красотой усталость и немалые годы. На прекрасном лице жрицы лежала сеть тончайших морщинок. Она встретила Скилганнона улыбкой.