Онлайн книга «Капкан»
|
— Мы ссорились сегодня весь день, сходя с ума от ревности. А в конце, он сорвался и высказал все, что копилось у него с той самой ночи, когда он выставил меня за дверь. А в конце просто добавил: "Я не скрываю, что люблю тебя. Но будь проклята эта любовь". Развернулся и ушёл. Лучше бы ударил, плюнул в лицо, оскорбил последними словами, нежели сказал, что любит. Мне больно не за себя, нет, сейчас мне больно за него. Я плакала потому что впервые пережила свою наркоманию его глазами. Глазами человека, у которого на глазах "умирал" любимый человек. Когда она заканчивает свою речь, я тянусь рукой к ее руке и сжимаю в кулаке. Надеюсь, она почувствует всю мою грусть и сопереживание, вызванную этой историей. Мне больно слышать о таких судьбах. Больно думать о том, что искренне любя друг друга, они так и не смогут найти в себе силы простить друг друга. И мне больно в очередной раз убеждаться, что у всего есть цена, и у счастья тоже. Но мне искренне хочется верить, что все, что произошло — это была предоплата за их предстоящее счастье. — Эта история заслуживает happy end, — улыбаюсь и сжимаю её руку крепче. — Спасибо! За понимание без осуждения! Ближайшие пару часов, мы проводим время в непринужденной обстановке за бокалом игристого вина. Разговоры ни о чем и тихий шум прибоя служат отличной колыбельной перед сном. Я ухожу спать, оставив Крис наедине с её мыслями. Ей есть, о чем подумать. Да и мне необходим отдых. Слишком быстро меняется все в моей жизни, слишком много путающихся мыслей рождаются в голове, которые, сплетаясь между собой, расшатывают мое равновесие. Я лежу, уткнувшись взглядом в потолок и стараюсь унять содрогание губ, вспоминающих недавний поцелуй. Роланд становится главной причиной моего ночного мыслепада, и тело начинает требовать его присутствия рядом. Как назвать это сумасшедшее чувство, когда ненависть пропитывается насквозь желанием обладать? Не найти в источниках объяснений этому урагану. Это выше слов, выше понимания. Будто говорю о любви, но благо, не о ней! О чем-то более жгучем и менее болезненном. Утро следующего дня кажется кошмарным. Сквозь сон слышу, как кто-то беспрерывно стучится в номер. Еле разомкнув глаза, прохожу в коридор и открываю дверь, которая ещё чуть-чуть и сошла бы с петель от ударов. — Где Крис? — с порога начинает Демид и бесцеремонно проходит в комнату. Спросонья даже не пытаюсь реагировать. Чем быстрее разбудит, тем быстрее уйдут и дадут мне выспаться. — Где она?! — переводит на меня всю свою злость, когда, обойдя всю комнату, не находит её. — Не знаю, — хмурю брови. — Ночью была здесь. Может в ресторан пошла, на завтрак? — Нет её нигде, — еле сдерживается, чтоб не взорваться. — Недоступна! — Зачем она тебе? Может попозже вернётся? — спокойно пожимаю плечами, не понимая зачем так нервничать. — У нас вылет через полтора часа. Она должна была быть готова ещё с семи утра. — Вылет? — На дело! — уточнив, достаёт телефон из кармана. Присаживаюсь на кресло, пытаясь вспомнить, куда она могла уйти и зачем, пока Демид, ходя по комнате взад — вперёд, нервно набирает чей-то номер на телефоне. — Нет её нигде! — цедит сквозь зубы. — … — Не знаю! Появится, я ей голову снесу! — … — В их номере! Сбрасывает и продолжает маячить по комнате. — Она что-нибудь тебе говорила? Собиралась куда-нибудь? — Нет, совсем. Он снова и снова набирает ей, но в ответ лишь: "абонент временно недоступен". Слышу, как кто-то входит в номер, и надеюсь, что это Крис, ибо чувствую, гореть ей на смертном одре братства, если не появится в течении получаса. Но на пороге появляется Роланд. Раздражительный, рассерженный, даже не сразу замечает меня. — Может Медею возьмём? — интересуется Демид, как только они равняются друг с другом. — Ищи Крис. И разберись уже, наконец, со своими бабами! — видно, как он взбешён, видимо, на кону большие деньги. — Каждому терпению приходит конец! Мне кажется, что он уходит, и я решаю поддержать Демида: — Если что, никаких проблем, я поеду. — А не слишком ли ты привилегированной стала? — голос Роланда позади отрезвляет. Он снова появляется передо мной, и кажется, будто готов обрушить всю свою ярость на мои плечи. Встаю с места, не желая смотреть на него снизу-вверх. Малейший намёк о его власти в надо мной приводит меня в дикий ужас. — Твоя неблагодарность не имеет границ, — бросаю язвительную усмешку. — Как и твоё своеволие. Не ты ли послала к черту братство? — Скажи спасибо, что сейчас готова вам помочь! Не усугубляй ситуацию! Он хватает меня за майку и притягивает к себе. — Скажи спасибо, что твоё тело сейчас не плывёт по сточным канавам! — цедит сквозь зубы. — Так ты мне даровал жизнь? О, благодарю! — В общем, я пошёл искать Крис, — не выдержав, Демид разворачивается и уходит, не дожидаясь наших ответов. Мы продолжаем кипеть, смотря друг другу в глаза. И это возбуждает. Его злость, резкие движения, порой причиняющие мне боль, — все будоражит кровь! — Оставь меня в покое, Роланд! Твоё предвзятое отношение уже поперёк горла! — говорю слова, не имеющие ничего общего с действительностью. — Не задохнёшься, не переживай! Такие, как ты, не подыхают! — отпускает и уходит вслед за Демидом. С каждым разом становлюсь все более закаленней на его ядовитые слова. И желание догнать и убить становится не таким ярким, как раньше. В любом случае, если Крис не найдётся, я не смогу остаться в стороне. Проходит около получаса, когда мне звонит Демид и приказывает идти в бунгало к Роланду. — Летишь вместо Крис, — заявляет Демид, как только я оказываюсь в номере. — Не нашли её? — обращаюсь ко всем ребятам из братства. — Нет! У меня внутри все скручивается от переживания. Что могло произойти? Куда она могла пропасть? — Кто-нибудь останется здесь? Её же нужно найти. — Да, я остаюсь. Что касается дела, Роланд тебе все объяснит. А я поехал. Перевожу свой взгляд на мужчину, который открывает бархатный футляр и разворачивает его ко мне. Замираю, при виде роскошного комплекта из бриллиантов и изумруда. — Сегодня в Вашингтоне состоится премьера балета. Сейчас ты пойдёшь наденешь вечернее платье в своём стиле… — Прости, в моем стиле — это в каком? — перебиваю, стараясь понять, что он имеет ввиду. — В неприличном, — поднимает на меня свой холодный взгляд, а в глазах столько надменности. — Уверен, тут-то ты не разочаруешь. |