Книга Капкан, страница 56 – Брук Лин

Стук в дверь прерывает мысли. Делаю глубокий вдох, догадываясь, кто за ней. Открываю и, встретившись с Роландом мимолетными взглядами, разворачиваюсь и ухожу обратно к зеркалу.

— Спасибо, — раздаётся его голос позади меня.

— Ты мне? — удивляюсь, посмотрев на него через зеркало.

— Тебе. Достойное и сексуальное, — указывает на платье, — Как и просил.

Вспоминаю, как однажды отправила ему фото в слишком откровенном наряде, рассчитывая пойти в нем на данное мероприятие, но он попросил выбрать нечто менее вызывающее, но не скрывающее моих достоинств. Я приняла его просьбу во внимание, но после случившегося, будучи очень злой на него, я собиралась купить именно то платье, однако, оно оказалось слишком открытым для девушки, у которой тело разукрашено ссадинами.

— Ты ведь не думаешь, что я выбирала его, опираясь на твои просьбы? — усмехаюсь, надеясь задеть. Наивная.

— Не думаю, — подходит ко мне и, как ни в чем не бывало, помогает застегнуть его.

Спирает дыхание от случайных касаний его пальцев. Хочется сорваться. Хочется развернуться к нему лицом, высказаться — выплеснуть все накопившиеся эмоции, которые он оставил за собой, после удара. Хочется увидеть хоть какое-то сожаление в его глазах. Но понимаю, что на всё это получу лишь порцию нового безразличия и холода, поэтому, сделав каменное лицо, жду, когда защёлкнется замок на платье.

— Но я рад, что сегодня ты в нём.

— Меня огорчает твоя радость, — отвечаю сухо.

— Уверен, ты ещё успеешь меня разозлить, — ухмыляется и отходит от меня к комоду, где оставил коробку с бриллиантами.

— Это у меня выходит лучше всего, — продолжаю стоять к нему спиной.

Он подходит ко мне с коробкой, открывает её, и я замечаю комплект из серёжек, кольца и браслета. Но сразу очевидно, что весь акцент сделан на кольце. Огромный бриллиант слепит, заставляя невольно улыбнуться даже меня, — равнодушную к ювелирным изделиям.

Ханукаев хочет помочь надеть всё, но я отказываюсь, понимая, что от его прикосновений становится только хуже.

— Представляйся другим именем, — даёт наставление, когда мы выходим из номера.

— Миленой? Или может Арианой? — это вырывается настолько неожиданно для меня самой, что я на мгновение замираю в страхе, что получу сейчас очередную пощёчину.

— Долго ждать не пришлось, — бросает презренно, ссылаясь на наш последний диалог.

— Да, имя красивое, — решаю, что дожму с эти решением, не сдамся. Хочу доказать самой себе, что не боюсь противостоять ему.

Оказавшись в большом холле с высокими потолками, я замечаю Ратмира и Эрика, которые, как и всегда, следят за всем происходящим под другим углом. Роланд проводит меня в центр событий, захватив мне с подноса официанта бокал шампанского.

Мы подходим к двум парам среднего возраста. Заметив Ханукаева, у женщин загораются глаза и они с особым интересом начинают его разглядывать, будто и нет рядом с ним меня, а рядом с ними их партнеров, с которыми они стоят под ручку. Мне знаком их взгляд, и я чувствую, как чувство собственности подступается к горлу и пытается вырваться наружу нецензурными словами.

Роланд приветствует всех, и, когда решает представить меня, я его перебиваю, назвавшись Арианой. В его глазах вспыхивает пламя ненависти, он готов сжечь меня прям здесь и сейчас, но из последних сил держит себя в руках, а я, презренно улыбнувшись ему, отвожу взгляд на мужчин и начинаю заигрывать с ними, получая удовольствие от того, как начинают вставать на дыбы дамочки, которые только что пытались сделать тоже самое с "моим" мужчиной.

Простояв с ними минут пять, мы прощаемся и отходим. Я решаю "оторваться" от него и пройти к шведскому столу, чтобы слегка перекусить. Он спокойно отпускает меня, видимо, решив, что ему необходимо перевести дыхание, дабы не убить меня, после содеянного мною. А у меня почему-то от своей глупой пакости настроение становится все лучше и лучше.

Краем глаз вижу надвигающийся ко мне знакомый мужской силуэт. Быстро прокрутив в голове, где же мы могли встречаться, вспоминаю Вашингтон и театр. Тот самый мужчина, ставший стартом в наших "отношениях" с Роландом.

— А я то думал, с вами что-то случилось, — обращается ко мне без всяких церемоний.

— С чего бы? — приподнимаю бровь, медленно закусывая небольшой десерт.

— Не видел других причин, почему вы мне не набрали, — улыбается, обнажая свою кристально белую улыбку. — Как вас зовут? Забыл.

— Раз у вас такая плохая память, называйте меня любым именем.

— Не обижайтесь. Я помню ваше красивое лицо и был зациклен лишь на нем, — улыбаюсь, делая вид, что приняла его лапшу на уши.

— Какие обиды? Я ведь вашего имени тоже не помню.

— На этот раз, мы обязаны запомнить друг друга.

Не успеваю ничего ответить, как рядом с нами появляется Роланд. Они приветствуют друг друга, крепко пожав руки.

— Начальство снова против нашей встречи? — Сойер улыбается Роланду.

— Сегодня она со мной, а завтра, — делает паузу, будто думая над дальнейшими словами. — Мы остановились в Ритце, завтра она свободна.

— Она вообще-то здесь, — заявляю грубо, — И она умеет говорить за себя сама.

— Нам пора, — говорит сквозь зубы и, еще раз пожав руку Сойеру, отходит, ожидая, когда я попрощаюсь с мужчиной.

— До встречи, — натянуто улыбаюсь и хочу отойти, но он хватает меня за ладонь и притягивает к себе.

Роланд делает резкий шаг вперёд, но останавливается, сводя челюстью. От его реакции озноб по коже.

— Потрясающе кольцо, — держа меня при себе, рассматривает кольцо на пальце. — Я попозже подойду. — обращается к Роланду и отпускает меня.

Кивнув ему в знак согласия, мужчина берет меня за локоть и уводит прочь. Мы ничего не говорим друг другу, хотя оба хотим, вижу это по каждому его жесту. Ощущаю каждой клеточкой души эту недосказанность между нами, и она топит меня.

Оставшийся вечер, мы проводим рядом друг с другом, но обращаемся лишь по делу. Я продолжаю кокетничать с противоположным полом, когда это уместно и не переходит границ, с кем-то просто веду беседы на темы, которые мне знакомы, а кого-то я просто молча слушаю. И только глубокой ночью этот весь маскарад заканчивается, и мы возвращаемся всей компанией в отель.

Роланд заходит ко мне в номер, чтобы забрать украшения, и я решаю, всё же начать разговор. Мысль, что всё закончится на полуслове не даёт мне покоя.

— Зачем ты сказал Сойеру, где мы остановились? — захожу издалека.

— Исправляю ошибки Вашингтона. Возможно, проведи ты с ним ночь, я больше бы тебя не увидел.

— У тебя нездоровая ненависть ко мне.

— Знаю, — подходит ближе. — Я знаю. Настолько ненавижу и презираю, что готов придушить, — шипит, — Убить собственными руками.