Книга Мечи Дня и Ночи, страница 19 – Дэвид Геммел

— Позвольте еще раз приветствовать вас у себя, дорогой Унваллис, и ты, Декадо. Гости из Зарубежья всегда желанны.

Мы здесь отрезаны от мира, и я жажду услышать столичные новости. — Унваллис перевел взгляд с Ландиса на молодого человека с поразительно голубыми глазами. — Мой племянник Каллан из Юсы.

— Неспокойные места, — сказал Унваллис, пожимая Каллану руку. — Вы солдат?

— Нет, помещик, — быстро ввернул Ландис.

— На солдата он больше похож.

— Внешность обманчива, — проронил Декадо. — По мне, он самый настоящий помещик.

Каллан, к облегчению Унваллиса, ответил на это добродушным смехом, но Декадо отчего-то озлился еще больше.

— Что тут смешного? — спросил он.

— Небольшое противоречие. Если внешность обманчива, а я похож на помещика, не значит ли это, что я не помещик? — Не успел Декадо найтись с ответом, Каллан спросил, показывая на ножны у него за плечами: — Здесь такой обычай — приходить вооруженным к обеду?

— Я никогда с ними не расстаюсь, — тяжело глядя на него, ответил Декадо.

— Вы можете оставить свой страх. Здесь врагов нет.

— Страх? Я не знаю, что это такое.

— Могу я взглянуть на один из ваших мечей? — Унваллис видел, что Декадо колеблется. На лице у него проступила испарина, и советник догадывался, что этот обмен репликами усилил его головную боль. Унваллис думал, что он откажет, но Декадо, нажав на камень, вставленный в рукоять, достал меч и подал его Каллану. Тот взвесил клинок на руке, отступил назад и ловко проделал несколько пробных взмахов, а затем вдруг подкинул меч в воздух. Унваллис затрепетал, следя за кружением бритвенно-острого клинка, но Каллан выбросил левую руку и перехватил рукоять. Унваллис с трудом верил своим глазам. Малейшая оплошность — и меч рассек бы Каллану пальцы, поранил запястье или, пролетев через комнату, вонзился в кого-то из зрителей.

— Превосходный баланс, — сказал Каллан, возвращая клинок Декадо.

— Где вы этому научились? — воскликнул Унваллис. — Невероятно!

— Мы, помещики, много чего умеем, — ответил Каллан и сказал, обращаясь к Декадо: — Что-то ты бледноват, мальчик.

— Назовешь меня мальчиком еще раз, — рявкнул Декадо, — и я покажу тебе, как надо пользоваться этим мечом, сукин ты сын!

— Дело зашло слишком далеко, — как можно суровее произнес Унваллис. — Помни, Декадо, что мы здесь в гостях. А вам, сударь, негоже задирать солдата Вечной.

— Принимаю ваш упрек, сударь, — непринужденно улыбнулся Каллан. — Я тоже гость в этом доме и не должен был забываться. — Он грациозно поклонился и обернулся к Ландису: — Не сесть ли нам за стол, дядя?

Трапеза шла почти в полном молчании, и Унваллису стало легче, когда Декадо, встав, поблагодарил хозяина и вышел.

— Поверьте, сударь, вы вели себя весьма неразумно, — сказал Унваллис Каллану. — Декадо смертельно опасен, и оскорблений он не прощает. Я бы советовал вам как можно скорее вернуться к себе домой, за море.

— Я как раз собирался. Хочу посетить старое наашанское королевство.

— Так вы любитель истории?

— В некотором роде.

— Наашан... Одно из мест, где ты чаще всего вел раскопки, не так ли, Ландис?

— Верно, — ответил тот. — Там было много чудесных находок. А теперь, думаю, нам с тобой пора побеседовать. Боюсь, что тебе, племянник, наш разговор будет скучен.

— В таком случае я вас оставлю. — Каллан еще раз поклонился Унваллису и удалился.

— Клянусь Благословенной! — сказал тихо Унваллис. — Он что, смерти ищет? Или на востоке еще не знают, кто такой Декадо?

— Репутация Декадо ему известна, дружище, но Каллан не из пугливых.

— У него странный выговор. Я бывал в Наашане и ничего подобного там не слышал.

— Он с восточного побережья, — пояснил с улыбкой Ландис. — Мне крайне трудно понимать тамошних жителей.

— Попробую сделать так, чтобы Декадо его не убил, — вздохнул Унваллис, — хотя гарантий дать не могу. Этот человек теряет рассудок, когда он болен. Быть может, когда голова у него пройдет, его легче будет склонить к прощению.

— Зачем он поехал вместе с тобой? — спросил Ландис, наливая вино в два кубка.

— Я себе задаю тот же вопрос. Возможно, он стал надоедать Вечной, вот она и услала его из Диранана. Право, не знаю. Поговорим лучше о тебе, Ландис. Ты знаешь, какая опасность тебе грозит.

— Знаю, знаю. Старые привычки не хотят умирать, мой друг. Я нашел кое-какие предметы и не мог удержаться, чтобы не испробовать их. Как видишь, мои джиамады не слишком добротны.

— Ты говорил Вечной, что хочешь пожить на покое вдали от имперской суеты. И она пожаловала тебе эти земли.

— Которые теперь хочет отнять назад?

— Разумеется, нет. Она лишь желает пройти через них с армией, чтобы очистить север от предателей.

— Полно тебе. Кратчайший путь на север лежит по равнине, через руины. Ваша армия уже стоит там, у южного перевала. Дорога через мои владения займет лишний месяц, а что этим можно выиграть? Говори прямо, Унваллис. Что хочет Вечная от меня на самом деле?

— Нужно ли тебе, чтобы я это нацарапал на глиняной табличке? Ты был старейшим из ее советников и дольше всех служил ей. Даже я не знаю, сколько времени ты провел у нее на службе. Во всяком случае, дольше Агриаса. А с кем мы сейчас воюем? С тем же Агриасом, который клялся хранить ей верность всю свою жизнь. С Агриасом, нанесшим нам огромнейший ущерб. Больше ста тысяч человек пали в боях, впятеро больше умерли от голода и болезней.

— Ты хочешь сказать, что она боится, как бы из меня не вышел второй Агриас? — засмеялся Ландис. — Вот уж пальцем в небо. Мне не нужна власть кроме той, которой я обладаю здесь.

— Ты все еще любишь ее, Ландис?

— Уж тебе-то не пристало об этом спрашивать. Конечно, люблю. Она была моей жизнью, моей мечтой. Была для меня всем с тех самых пор, как я увидел ее статую. Я делил с ней ложе много лет. Правда и то, — он пожал плечами, — что мне приходилось делить ее со всеми любовниками, которых она к себе приближала. Но это ничего не значило. Я отдал бы сто лет жизни за еще одну ночь с ней.

— Я тоже, хотя у меня нет в запасе этих ста лет. Ты предупреждал ее относительно Агриаса. Я помню.

— А помнишь, что еще я тебе говорил?

— Помню, однако не убежден до сих пор. Но это все в прошлом и уже не имеет значения. Вечная хочет быть уверенной в твоей преданности. Хочет поставить к тебе сколько-то войск для охраны границ. Что в этом страшного? Немного солдат, немного джиамадов.

Ландис подлил в кубок вина и отпил глоток.

— Страшного в этом то, что у Агриаса большая сила на севере. Если ко мне войдут войска Вечной, он об этом услышит. И война перекинется на мои земли, до сих пор милостиво избавленные от этого ужаса.