Книга Сердце Ворона, страница 64 – Дэвид Геммел

— Вождь ушел в Западные Холмы, — ответил один из мужчин. — Вернется через день-два.

Юноша не выдержал:

— А его дочь?

— Она и Бал ушли вместе с отцом.

Новость поразила Кэлина, как удар обухом топора. Досадно было уже то, что Чара предоставила его самому себе, так надо же, она, оказывается, вообще отправилась куда-то на несколько дней! Не попрощавшись, не сказав вообще ни слова. Кэлин помрачнел. Что ж, если ей нет до него никакого дела, то он тоже уйдет. И пусть провалятся сквозь землю и она, и все эти «черные» риганты. Словно из тумана до него донесся голос мужчины:

— А ты хорошо дрался, южанин. Видно, старик Гримо немало с тобой поработал.

Кэлин кивнул:

— Вы знаете моего дядю? Горец ухмыльнулся:

— Здесь, парень, все знают твоего дядю Жэма. Он вырос в наших краях. Он один из нас. А правда, что Гримо побил варлийского чемпиона Чайна Шаду?.

— Нет, не Чайна, другого. Да, бой был еще тот.

— От Гримо другого и ждать нечего. Хочешь поесть?

— Мне нужны продукты в дорогу.

— Уходишь? В такую погоду?

— А что мне тут делать? Горец покачал головой:

— Да, странные эти люди, южане.

Он тяжело поднялся и отошел к кладовой, где хранились запасы пищи.

— Мне придется позаимствовать у вас плащ и мешок, — сказал Кэлин. — Верну со следующей данью.

— Будь осторожен, тут полно медведей, — предупредил горец. — Пистолеты в такую бурю бесполезны.

— Запомню.

— Вождю что-нибудь передать?

— Все, что нужно, я уже сказал.

* * *

Повязав капюшон взятым взаймы шарфом, Кэлин медленно спускался по перевалу. Ворота частокола оказались закрытыми, но вышедший из-под наспех сколоченного навеса часовой открыв их, завидев гостя с юга.

— Держись подальше от медведей, — с усмешкой напутствовал он безрассудного южанина.

Кэлин не ответил, а лишь еще больше втянул голову в плечи и ступил на тропинку. Дождь безжалостно хлестал по спине. Чара, наверное, уже всему клану рассказала о его встрече с медведем. Что ж, еще одна причина избавиться от веснушчатой соблазнительницы.

Дорога круто уходила вниз, и Кэлин дважды поскальзывался и падал, причем во второй раз проехался по камням с добрый десяток ярдов. Подсохшая было рана намокла и болела. Он пытался натянуть капюшон поглубже и закрыть лицо от дождя, но мешал ветер.

Через час Кэлин промок до нитки и отчаянно замерз. Даже летом ночи в горах превращались в тяжкое испытание для путешественника. Он шел и шел, трясясь от холода. Молния зигзагом прочертила темное, беззвездное небо, и вслед за ней громыхнул гром, да такой, что даже земля задрожала под ногами.

Злость снова всколыхнулась, придав сил и подтолкнув вперед. К счастью, дорога была только одна, и Кэлин не сходил с нее. Будь здесь несколько тропинок или разветвлений, он бы определенно сбился с пути и заблудился.

Снова и снова юноша повторял себе, что поступил опрометчиво и глупо. Раз уж Чара и ее отец ушли на несколько дней, разумнее было бы остаться в доме и, преспокойно дождавшись окончания бури, отправиться домой на рассвете. Нет, упрямо твердил внутренний голос, лучше держаться от них подальше. И да постигнет чума Колла Джаса и его семейку!

Однако, несмотря на столь мрачные мысли, Кэлин вновь и вновь вспоминал прогулку с Чарой, радостное чувство, которое переполняло его, когда она шла рядом. Ее лицо выплывало из памяти, и он отнюдь не спешил отгонять этот образ.

Обогнув гору, юноша ощутил на себе полную силу разъяренной стихии. Ветер бил в лицо, каждый шаг давался с неимоверным трудом. Даже проспав несколько часов, он чувствовал усталость после поединка.

В свете молнии Кэлин заметил, что тропинка снова уходит в лес. Ветер ослабнет, а значит, можно будет идти быстрее.

Но к тому времени, когда он добрел до спасительной чащи, сил уже не оставалось, и юноша, решив отдохнуть, опустился на выступающий из-под земли шероховатый камень. Два часа пути довели его до полного изнеможения.

Вместе с силой ушла и злость. Ночь выдалась безлунной и абсолютно темной, и Кэлин ждал очередной молнии, чтобы попытаться найти подходящее для ночлега место, выступ скалы или пещеру, в которой можно было бы пересидеть дождь.

Некоторое время он старался освоиться в темноте, найти более удобное положение и в какой-то момент, крутясь на своем сиденье, заметил мелькнувший вдалеке свет. Поднявшись, Кэлин пошел в том направлении, где, как ему казалось, мигнуло пламя. Двигаться приходилось на ощупь, через мокрые, колючие кусты. Огонь появился как раз тогда, когда им уже начало овладевать отчаяние. Это был костер: языки пламени то взвивались вверх, отражаясь на плоском лице скалы, то почти затухали, прибитые ветром.

Подойдя ближе, Кэлин остановился.

— Привет, — сказал он.

— Давай сюда, — донесся искаженный порывом бури голос.

Положив руку на пояс, с заткнутым за него охотничьим ножом, юноша осторожно приблизился к костру, укрывшемуся за гранитным выступом. У огня сидел Жэм Гримо. Великан улыбался.

— Клянусь небом, малыш, вид у тебя — не позавидуешь. Что ты делаешь в лесу в такую непогодь?

— Захотелось прогуляться, — сказал Кэлин, едва сдерживая накатившую радость. Подойдя к костру, он снял плащ и опустился на камень. — Не ожидал увидеть тебя здесь.

— Привел на ферму несколько фургонов. Ребята рассказали о твоей стычке с Коллом Джасом, вот я и подумал, что надо сходить и посмотреть, не требуется ли тебе помощь друга. Вижу, немного опоздал. Кто тебя порезал?

— Бал. Мы с ним дрались на мечах.

— Ты убил его?

— Нет, у меня сломался меч, а он предложил закончить.

— Хороший парень этот Бал. Быстро вспыхивает и быстро остывает. Странно, однако, что Колл отправил тебя домой в такую ненастную погоду.

— Он меня не отсылал. Я сам решил уйти.

Жэм посмотрел на юношу, но ничего не сказал. Подтащив мешок с продуктами, горец извлек из него кусок сушеного мяса и ломоть хлеба, которые и передал Калину. Некоторое время они сидели молча, наслаждаясь теплом костра. Ветер заметно стих, а дождь вообще прекратился. Поев, молодой человек вытянулся у огня:

— Рад тебя видеть, Гримо.

— А я тебя.

— Извини за то, что сказал тогда у моста. Ты не глупец. Ты великий человек и мой друг.

— Эй, малыш! Хватит болтать. Тебе надо отдохнуть, — Гримо взял свой плащ, сложил его наподобие подушки и сунул под голову юноши. — Спи, и пусть тебе приснится только хорошее. Поговорим утром.