Онлайн книга «Крест и крыло»
|
Они стояли именно там, где он помнил. Четыре веселеньких голубеньких мусорных контейнера. С надписью «Мусор-плюс». Вот и будет им… плюс! Васисуалий, не успев ничего вякнуть, отправился в крайний контейнер. Вверх ногами. – Еще раз появишься – в канализацию спущу, – проинформировал дракон. И не заботясь более о родственничке, направился к воротам фирмы. Охрана смотрела с явным уважением. Сотрудники выглядывали из окон. Торжественный марш заметили многие. Шарль подумал, что по «Леотрансу» пошла гулять очередная легенда. Ну и пусть. Косте бы понравилось… * * * Леонид смотрел на мертвенно-бледное Алино лицо. Сейчас у него была возможность сидеть рядом с любимой женщиной и хотя бы просто держать ее за руку. Аля была холодна и неподвижна, как камень. И о том, что она жива, говорил лишь писк приборов и едва уловимое дыхание. Выживет ли она? Обостренным чутьем оборотня, Леонид ощущал в ней изменения, ощущал звериное начало, кровь оборотня, свою кровь… но выдержит ли она? Оборотничество не слишком безопасно. Из десяти при первой трансформации умирают двое. А она еще ранена и ослаблена. Но что ему еще оставалось? Так она умерла бы почти сразу. С его кровью – она жила уже второй день. Плохо ли, хорошо ли, но жила! Дышала, что-то слышала, что-то ощущала… Господи, только бы она выжила… Леонид в жизни не был суеверным, но ради Али он готов был даже собственноручно построить церковь! Или снести. Лишь бы жила. Лишь бы была… Пусть не с ним, пусть даже с кем-то другим, я не стану ее удерживать, но пусть – живет! Пусть дышит, пусть смотрит на солнце, наслаждается пением птиц и запахами леса воспитывает дочь… Дочь… Леонид поморщился. Юлю так и не нашли. Медведиц допрашивали. Рокин пока был без сознания. Федор что-то ввел ему ночью и сказал, чтобы человека никто не смел будить. Иначе он, когда проснется, сильно поубавит количество оборотней. И ему поверили. Когда дело касалось медицины – Федор становился страшен. А ведь еще Костя. Хорошо хоть про Славку можно умолчать… Вот ведь мразь! Сначала удрал из дома. Ладно, пусть у него были на то причины… Леонид мог понять парня. Узнать, что твоя мать и твой дед любовники – да такое кого хочешь подкосит. Это Юля могла злиться на брата и называть его предателем. Ну так ей и двадцати толком нет! Ладно, двадцать есть, но до взрослого и умного человека ей еще расти и расти. Каждый может уйти из дома после такой новости. И даже прихватить денег на дорожку. Тут Леонид мог понять Славку. Но вот десять лет не вспоминать о родных? Не звонить, не писать, никак не проявляться? И явиться, только когда под хвостом загорелось?! Вот этого Леонид не одобрял. Вляпался? Вот сам и расхлебывай! А не тащи беду к родным. Нет, они тебя примут, помогут, но это недостойно мужчины. Леонид всегда решал свои проблемы сам. И когда понял, что стал оборотнем, уехал от семьи, чтобы их не подставлять. И новую семью не завел. И не заведет, если Аля не согласится… А она любит Костю. Сможет ли он… нет, не вытеснить старую любовь, но занять в ее сердце свое место? Он не претендует на многое. Но… так хочется быть рядом с любимой… Или не быть. Только живи, родная. Только живи… Леонид коснулся губами бледной холодной руки. Я люблю тебя. И если ты умрешь, я тоже умру. Лучше уж так, чем еще сто лет без тебя… Пожалуйста, выживи… * * * Тошнота чуть отступила. Но загадила я все, до чего дотянулась. А вот не надо, не надо было меня приковывать… Вот узнаю, кому обязана таким гостеприимством – расплачусь с процентами! Скрипнула дверь. И вошла девушка. Невысокая, симпатичная, волосы убраны под какой-то глухой платок, платье до пят полностью закрыто и расцветкой напоминает мышь… – Ты кто? – каркнула я. Девушка промолчала. – Глухонемая? Жизнетупая? – попыталась выяснить я. Не выяснила. В глазах девчонки блеснула искра, но вместо ответа она развернулась и вышла. Чтобы вернуться через пару минут с ведром и тряпкой. И начать убирать мою блевотину. – Не противно? – ехидно спросила я. – Нет, – отрезала девчонка. – И кто ты такая? – Мне запрещено с тобой разговаривать. – А сейчас ты что делаешь? – Убираю за тобой. – Точно, тупая. Ну хоть имя свое скажи. Не разговаривая. – Пос… Ксения. – Пос?.. – ухватилась я за оговорки. – Это фамилия? – Это не твое дело. – Значит, не фамилия. Голова болела, но соображать я уже могла. – А что тогда? Эта клетка для канарейки, твое платье, пос… послушница?! Да!? Я что – в монастыре!? Ксения шарахнулась от меня в сторону. Я схватила ведро, оставленное в зоне моей досягаемости – и швырнула в стенку. – Отвечай немедленно, дрянь! Куда меня затащили!? Какого черта!? Что тут происходит!? Видимо, орать не стоило. Или ведром швыряться? Сказалось перенапряжение. Перед глазами замелькали противные зелененькие точки, в ушах тонко зазвенело – и я опять провалилась в черноту. * * * Маленькая комната. И все те же равнодушные экраны мониторов. – А в логике ей не откажешь. – Никто и не говорил что она – глупа. Стервозна, сварлива, омерзительна, но не глупа. – И не так уж омерзительна. Хотя скандальна – да. – А Ксюшу надо заменить. Девочка не справляется. – Не надо. Пусть остается. Она уже успела проболтаться… если что – послужит наглядным примером. – Ты уверен? Мне ее жалко. – Не стоит. Она всего лишь одна из многих. И если с ее помощью мы сможем сломать Леоверенскую – тем лучше. – Думаешь, мы сможем? – на миг в голосе проскальзывает неуверенность. – Она… странная… – Ну, что ты, тётя… это такая же малолетняя шалава и трупья подстилка. Не вижу в ней ничего нового… поломается недельку – и с рук у тебя есть будет. – Надеюсь, что ты прав. Но она странно себя ведет… – в голосе женщины все равно не твердой уверенности. – Посмотрим… |