Книга Оседлавший Бурю, страница 45 – Дэвид Геммел

— Это было очень галантно, генерал. Особенно для мужчины, который утверждает, что не умеет общаться с женщинами.

— Сам не знаю, что меня на это подвигло.

— Я слышала, вы с севера. Говорят, там очень красиво.

— Да, это прекрасная земля, полная величественных гор и прозрачных озер. Надолго вы приехали в Шелдинг?

— Думали, что надолго, но отец получил новые приказы. Мы уезжаем через четыре дня.

— Мне очень жаль.

— А мне нет, — отрезала она. — Я давно хотела домой.

— Да, конечно.

— Приятного вам вечера, генерал, — сказал Корделия, кивнула на прощание и удалилась.

Гэз допил пунш, который оказался слишком сладким на его вкус, нашел мэра, поблагодарил его за гостеприимство, объяснил, что его ждут неотложные дела в полку, и ушел. Джакел и Бард дожидались у ворот.

Мулграв ожидал его возвращения в доме.

— Как все прошло, сир? — спросил он.

Тут из задних комнат с лаем вылетел Солдат, изо всех сил размахивая хвостом. Гэз наклонился и потрепал пса по загривку:

— Тихо, тихо, успокойся.

Наконец пес утих и улегся у ног генерала, севшего у камина.

— Это было занимательно, — сказал Гэз.

— Она там была?

— Да, была. Она очаровательна, Мулграв. А я почти не запинался в разговоре.

— Вы снова увидитесь? — невинно спросил фехтовальщик. Гэз поднял взгляд на друга.

— Что вас беспокоит, Мулграв? Фехтовальщик вымучил улыбку и развел руками:

— Сейчас не лучшее время влюбляться сир. Мы окружены врагами.

— Не беспокойтесь, мой друг. Они с отцом уезжают через четыре дня. У генерала-интенданта новый приказ.

— Мне казалось, он должен был остаться на месяц, чтобы наладить работу складов.

— Да, мне тоже. Но такова армейская жизнь, Мулграв.

— Армейская жизнь, — повторил фехтовальщик и с сомнением покачал головой. — Дело не в армии и не в войне. Вы были бы в большей безопасности, если бы пошли сейчас на Людена Макса. Тогда мы бы точно знали, где находится враг.

Корделия терпеливо ждала, пока престарелая служанка боролась с двадцатью жемчужными пуговицами на спине платья, красивого, но такого непрактичного! Не будь у нее служанки, пришлось бы снимать с помощью ножа. Корделия не преминула сообщить это отцу, когда он покупал платье.

Он только рассмеялся.

— В этом весь смысл, дорогая! Платья, которые легко снять, носят одни крестьянки. А такое может позволить себе только богатая женщина.

И все равно, Корделия считала это глупым. Красивые пуговицы с равным успехом можно разместить и спереди.

— Никак не расстегивается, — пропыхтела миссис Бродли. — Вы уж простите, что я так долго вожусь.

— Ничего, Мара. Попробуем снять его так. — Корделия отстегнула рукава и с помощью служанки попыталась высвободиться из платья. Спустя несколько мгновений бесплодных усилий Корделия звонко рассмеялась. — Это не платье, а наказание. Отрежьте эту дурацкую пуговицу.

— Нет — нет, госпожа! — воскликнула миссис Бродли. — Не надо портить платье! Я попробую еще раз.

Корделия услышала в голосе служанки ужас, и ее хорошее настроение испарилось. Если с платьем что-то случится, значит миссис Бродли неспособна расстегнуть пуговицы. Так она может лишиться работы. Они с мужем служили отцу уже двадцать лет, но Корделия сомневалась, что Бродли скопили достаточно денег, чтобы спокойно дожить старость.

— Готово! — радостно воскликнула миссис Бродли. — Встаньте, дорогая.

Вскоре платье лежало на кровати, и Корделия наконец смогла издать вздох облегчения.

— Я в нем едва дышала, — сказала она. — Весь вечер боялась упасть в обморок.

— Вы, наверно, были в центре внимания и потрясли всех мужчин своей красотой.

Корделия села перед зеркалом. Миссис Бродли вытащила из ее волос шпильки и взялась за щетку с серебряной рукоятью.

— Вы видели генерала Макона? — спросила девушка, пока служанка расчесывала ее волосы.

— Неприятный юноша, — ответила миссис Бродли. — Мистер Бродли рассказал мне о том, как непочтительно он повел себя в прежнем доме.

— Да, да, но вы его видели?

— Да, госпожа.

— И что вы думаете?

— О чем, госпожа?

— Вы не нашли его представительным?

— Я не думала об этом. Он довольно красивый и хорошо себя держит, хотя, по-моему, ходить повсюду с почетным караулом — это чересчур.

— На него было покушение, Люден Макс недавно послал двух наемных убийц. Но генерал убил обоих.

— Он солдат, солдаты хорошо это умеют, — чопорно возразила миссис Бродли. — К тому же он известный дуэлянт, застрелил лорда Ферсона.

— Неправда, Гэз его не убивал.

— Гэз? Лучше не называйте его по имени в присутствии отца, госпожа. Мистер Бродли сказал, что генералу не слишком понравился этот солдат, он был слишком груб.

— Я знаю, Мара, я все видела.

— Конечно, госпожа.

— Принесите мне халат, пожалуйста, я схожу к отцу.

Вскоре, в белом халате, Корделия спустилась на первый этаж. Ее отец сидел за письменным столом и читал. Корделия вошла и налила себе бокал приятного, хотя и слишком пряного глинтвейна.

— Что читаешь? — спросила она.

— Свежие письма о финансовом положении Южной Кампании. Пришли только сегодня утром.

— Полагаю, ты становишься все богаче.

— Так и есть. Приятно читать, — печально ответил он. — Тебе понравился прием?

— Было лучше, чем я рассчитывала, — пожала плечами она.

— Я видел, ты разговаривала с Маконом.

— Он извинялся за свое оскорбительное поведение.

— Он молод, опрометчив и поступил так, как счел необходимым. — Кордли Лоэн покачал головой и печально улыбнулся. — К тому же он был прав.

Корделия пришла в ужас. Чем можно оправдать такую грубость? Она сделала глоток глинтвейна и села в кресло у камина.

— Я не хочу лишаться твоей любви, девочка, — вздохнул Кордли Лоэн.

— Этого никогда не произойдет.

— Никогда — это слишком долго. Я хорошо заботился о королевской армии, доставал провизию, следил, чтобы не кончались боеприпасы.

— Ну разумеется! Король не мог найти никого лучше.

— Для этого мне приходилось подкупать чиновников и совершать множество недостойных поступков.

— Но такова жизнь, отец. Зачем ты рассказываешь мне все это?