Книга Цап-царап, или Оборотни для Маши, страница 55 – Джейн Смит

- Мы не люди, Маша, - перебивает он. Щелчком пальцев отбрасывает сигарету. - Где твои друзья?

Молчу. 

Слабо радуюсь, что до больницы они не добрались. И боюсь, что как только узнают - сразу добьют Яра, и Савву тоже, прямо в больнице, на той старенькой койке. 

Вздрагиваю, когда за спиной дёргается ручка. Оглядываюсь на дверь, из коридора слышу бас охранника:

- Там есть кто? 

- Да! - подтверждаю. Перевожу взгляд на улицу и тараторю. - Сейчас охранник откроет кабинет. И я пойду на студию, покажу видео. О вас все узнают. Я точно пойду. Либо доставай свой автомат, и стреляй в меня. Если хочешь остановить.

- Я не буду стрелять в свою дочь, Маша, - он смотрит на меня исподлобья, чуть усмехается. - До сих пор надеюсь, что ты одумаешься. Послушай меня немного, - он подходит ближе, понижает голос. - Ядерный взрыв на заброшенной шахте. Зацепило город. Выживших нет. 

- Это...ты о чем? - сглатываю.

- Так скажут завтра в новостях, если ты и дальше будешь со мной спорить. Ты этого хочешь? Подумай. Стоят ли твои ягуары жизней целого города. В котором ты родилась, в котором выросла. 

- На шахте ничего не может взорваться, - севшим голосом отвечаю, трогаю раскаленные щеки. - Ее давно закрыли, и...

- Тайные испытания, - опять перебивает он. - Маша, подтасовать факты довольно легко. Ты очень мало знаешь о нашем мире. 

- Но при чем тут люди из города?!

- Чтобы ты понимала, - в его голосе сталь, - ошибки в нашем положении стоят дорого. Выбей из головы этих мужчин, пока никто не пострадал.

Недоверчиво трясу волосами. О чем он, вообще, чем он мне угрожает? Весь мой город уничтожить, если они Савву и Яра не получат? 

- Твои люди стреляли, - против воли жалуюсь, не понимаю, что мне делать, лепечу. - И если бы не Яр - я бы тут уже не стояла. 

- Маша...

- Оставьте нас, не трогайте. Из-за нас никто не подстрадал, и не пострадает. А то, что ты наказанием называешь - на самом деле массовое убийство. И оно на твоей совести останется. Ты худший человек на свете.

Он молчит.

В замке ворочается ключ, дверь открывается. На пороге в полосе света вырастает охранник. 

- Что здесь происходит? - он щелкает выключателем, смотрит на меня, на разбитое окно. 

- Я не пойду на студию, - свешиваюсь на улицу и быстро шепчу, - если ты отступишь, если пообещаешь никого не трогать - поверю. Ты же мой отец. Хоть что-то для меня сделай впервые в жизни. 

Он не отвечает, подошвой разравнивает землю. Поднимает голову к звёздам, дышит.

За спиной подходит охранник, что-то басит в рацию.

Я с напряжением всматриваюсь в лицо отца, так похожее на мое, и жду.

Эпилог

- Я буду с грибами, наполнение стандартное, и лук тоже. Из соусов сырный и кетчуп. И майонез, - заказывает Полечка. - А ты что? - поворачивается она ко мне. 

- А я чай, - поворачиваюсь к Леониду. 

Он кивает, и мы с Полиной отходим от стойки.

Продвигаемся вглубь кафе и плюхаемся за столик. 

- Да уж, - подруга потирает руки. - Помнишь, мы с тобой думали, что когда переедем будем работать в закусочной? А теперь мы можем заходить сюда просто на обед!

Да уж.

Смеюсь. 

Откидываюсь на деревянную спинку. 

Кафе в подвале и вокруг темно, прохладно, а на улице в разгаре июль, жара, тополиный пух.

Снаружи большой город, как мы и мечтали. 

С осени мы с Полечкой станем гордыми второкурсницами, а пока мы гордо отдыхаем. 

У нас в запасе ещё целых полтора месяца. 

- Вот, девочки, - к столику подходит Леонид, ставит поднос, на котором гамбургер для Полины и два чая. 

- Спасибо...- киваю, после паузы добавляю, - пап. 

Он улыбается, суетливо, почти смущённо. Что-то ищет в кармане. 

Подруга придвигает к себе гамбургер и хрустит бумагой, разворачивая булку. Делает большие глаза. 

Неловко тянусь за чаем. 

Мне непривычно до сих пор, этого мужчину называть папой. Восемнадцать лет в моей жизни такого слова не было. 

А теперь вот есть. 

- Я тогда поеду, девочки? - Леонид достает из кармана ключи от машины. 

- А ты разве чай не будешь? - отпиваю глоточек, пытаюсь скрыть разочарование. 

Пригласил нас в кафе, а сам уезжает. 

С другой стороны - понимаю его, он долгую жизнь был ловцом, судьей, членом Совета. 

И с дочерью и ее подругой гулять по кафешкам ему в новинку. 

Да и не это главное. Важность в том, что я отныне Мария Леонидовна, и с радостью ношу новое отчество. 

Потому, что в ту страшную ночь почти три месяца назад он выбрал дочь, а не свой Совет. 

Встал на мою сторону, и меня перед всеми отстоял.

- Ладно, дочка, - он наклоняется, быстро касается губами моей щеки.

Я краснею, и он тоже, мы только начали сближаться, и отношения налаживать, и путь до семьи неблизкий, но мы идём. 

Друг другу навстречу.

- Так, ещё, - Леонид отходит от столика. - На завтра приглашение в силе?

- Конечно, - быстро киваю. - Будет шашлык и вкусное домашнее вино. 

- Понял, - он кивает в ответ. 

Глазами провожаю его спину. 

Это ему тоже странно, наверное, после стольких лет, когда он человеческую пищу не употреблял. 

Изменений много. 

Но все они к лучшему, я верю.

- Я вот скоро, - с набитым ртом вздыхает Полечка, - найду себе мужа, и он отгрохает мне огромный дом на природе, как у тебя. А по двору у меня будут бегать четыре овчарки. 

- Овчарок не надо, - вздрагиваю, представив, как бы они лаем заливались день и ночь, раздражаясь кошачьим запахом. 

И не объяснишь ведь собакам, что мои ягуары - это не совсем кошки, они большие, бегают быстро, владеют гипнозом и умеют подделывать звуки и голоса. 

А ещё руководят крупной фирмой-производителем корма для животных. И в прошлом месяце оборудовали в доме целый этаж под детей и ждут теперь потомство. 

Подруга с наслаждением ест гамбургер, я пью чай. 

Она глазеет по сторонам, на посетителей, взглядом останавливается на мне и, с хитрым видом даёт указание:

- Завтра на праздник обязательно пригласите кого-нибудь по мою душу. Может, в этой их фирме есть директор симпатичный. 

- Может, и есть, - смеюсь. - Полина, это твой день рождения. Все для тебя.