Книга Лед в языках пламени, страница 42 – Дарина Даймонс

– Остановись, брат! – я сбил, казалось бы, приклеенные руки ногой и Серафим пришел в себя. – Что ты видел?

– Ничего. – Серафим сверлил взглядом довольно глубокие трещины.

– Что значит, ничего? Тогда почему ты такой? Тебя мало что может вывести из себя, а тут... – и указал на свежие полосы, которые словно раны, рассекали огромный камень.

– Мой феникс просто сгорел, брат. Я не знаю.

– Может и с твоей силой что-то не так?

– Я же не умирал! – воскликнул Серафим и резко поднялся. – Это все ты! Может твоя гниль заразна?

Я отшатнулся, как от удара.

– Ты в своем уме? Очнись! – и поступил так, как всегда при ссоре – врезал по лицу.

Брат не остался в стороне и завязалась драка. Никакой магии, только голые кулаки. Давно мы не устраивали хороший мордобой. Когда в твоем распоряжении большая сила, можно забыть, для чего нужны руки. Благо отец не позволял нам это сделать и лепил из нас не просто магов, а еще и воинов.

Нет ничего лучше драки. Обычной драки, когда решается сила, истинная сила, а не уровень магии в крови. Мы с братом шли наравне, несмотря на мое старшинство.

Я пропустил несколько ударов под бок и один в скулу, отчего азарт только возрос, и я колотил брата как безумец. Безумец, охваченный яростью и жаждой крови. Часто промахивался, все же уровень Серафима был на высоте, а его ловкость перекрывала мощь моих кулаков.

Занес руку и заметил, что брат отвлекся, обернувшись на что-то. Теперь кулак целил прямо в висок.

Миг. Не успею. Мать твою!

Чуть подогнул ноги и попал в челюсть, характерный хруст под моими костяшками окончательно привел меня в чувство.

Серафим шумно выдохнул. Челюсть чуть перекосилась. Нестрашно, моя рука явно повреждена сильнее.

Стоило мне повернуть голову в ту сторону, куда так не вовремя засмотрелся Серафим, как я увидел быстро приближающуюся фигуру отца.

– Что вы творите! – это был не вопрос. Ярость в голосе расслышал бы даже ленивый.

– Мои… – Серафим поджал губы и его перекосило от боли.

Тулий в один шаг стал напротив брата и поднял его за бороду, другой рукой хватаясь за голову. Один миг и короткий крик боли разорвал внезапно наступившую тишину, а отец вытер капли крови с ладони о штанину и посмотрел на меня, требуя объяснений.

– Я начал драку. – соврал, глядя в глаза Тулию. – Он решил, что в лесу что-то есть, но мои сигналки не тронуты.

– Так почему вы всех разбудили? – недовольно пробасил Фил.

– Потому-что рассвет. Пора уходить. – презрительно посмотрел в сторону палача. – И чем раньше соберемся, тем быстрее покинем проклятый лес.

Тулий лишь кивнул и с жалостью посмотрел на Серафима, прежде чем, без лишних слов, направиться к своему шатру. Или мне это почудилось?

Когда все разошлись я снова взглянул на брата. Его взгляд был потерянным, а лицо не выражало никаких эмоций.

– Серафим. – тихо позвал.

– Иди, я успею. – скривившись, отозвался брат. – Сам виноват.

– Ты не…

– Я облажался! – брат зло на меня взглянул, но его взгляд быстро потух. – Я не хотел. – уже тише проговорил, и непроизвольно коснулся щеки, чтобы с шипением одернуть руку.

– Я знаю, брат. – слабо улыбнулся и пошел к своей палатке.

За сборами снова погрузился в свои мысли и не заметил первые сорванные сигналки. Когда разом была снесена половина, я завязывал уже сложенный мешок и резко поднялся, повернув голову в сторону опасности.

Они не были затоптаны или уничтожены. Мои сигналки просто исчезли. Это невозможно!

Но пришла вторая волна и на наш лагерь пришел порыв ветра. Необычайно сильный, притом, что дул со стороны густого леса. Вокруг послышалась ругань и стук улетающих от ветра вещей, которые звенели, ударяясь о голый камень.

Ветер сорвал последние сигналки и разрушил щиты. Остальные ощутили неладное и уже не стесняясь выкрикивали свое отношение по этому поводу. Как и про весь поход.

Потоки ветра, казалось, проходили сквозь нас, вызывая мурашки на горячей коже. Меня начало трясти. Сначала я не понял, что происходит, а потом ощутил обжигающий холод. Так непривычно. И невозможно.

Да, теперь я верю брат. Этот чертов лес меня удивил.

Все стихло в один миг и звенящая тишина заполнила лагерь. 

– Какого демона здесь происходит? – крикнули из толпы, и тишина взорвалась возмущенными голосами.

Нестройный рой недовольных голосов был пресечен поднятой рукой Тулия.

– Угомонитесь! – прокричал Тулий и обернулся на вой.

Только это были не волки. Замогильный вой разливался, казалось, со всех сторон и стремительно приближался, вызывая дрожь в теле.

Когда-то нам доводилось встречаться с подобными тварями. Шакалы бездны – нежить Подземного мира, низшие существа, но от того не менее опасные. Острые клыки во весь рот и длинные лапы с худощавым телом – вечно голодные и жаждущие живой плоти. Замогильный смрад дошел до нас гораздо быстрее шакалов, но и они не заставили себя ждать, выпрыгнув из густых высушенных зарослей древнего леса.

Длина лап позволяла отпрыгнуть от земли выше человеческого роста, а сила и острые клыки добавляли страха. Обычному человеку, но люди Тулия были не простыми магами, а обученными воинами и ответный удар последовал в сторону тварей.

Огненные шары, стрелы и хлысты разрезали воздух, отправляя шакалов в небытие. Вой усилился и подоспела подмога. Шакалов было слишком много, даже для красной полосы разлома, а тут густой лес. Откуда здесь вообще взялась нежить? Сколько лет сюда собирались эти твари?

– Черт! – шакалы обступили меня слева и готовились к атаке.

Сила вырвалась наружу, создавая огненный смерч и закружила вокруг тварей, заставляя их завывать от боли.

– Получите, твари! – крикнул и пустил волну жара по камням, выпуская ее вверх под ободранными лапами шакалов. Твари испустили жалостливый писк и сгинули в пламени.

Но это была лишь малая часть. Чем больше наши сжигали, тем больше их прибывало.

Должен же быть конец этому хаосу?

Тяжело дыша и вытирая лоб черными от сажи руками, присел над очередной сожженной тварью. Вой стал утихать и превращался в писк боли. Машинально сжег ударной волной подступившего ко мне шакала и обернулся.

Воины устали, но продолжали уничтожать последних выродков Подземного мира, понимая, что в данной ситуации нет места жалости: либо мы, либо они нас.

Посмотрел на свои руки, до локтя почерневшие, как и ноги, одежда обгорела и безнадежно испорчена, теперь уже не скрыть моего увечья.

Я устал. Мне плевать, что обо мне подумают и как теперь отнесутся подчиненные, но свою силу я готов доказать хоть сейчас. И пусть она подводит меня, от этого не становиться слабее, а мое тело словно крепчает, обожженное собственным пламенем.