Книга Судьбоносный песец, страница 20 – Наталья Буланова

Стоило представить, как из зеркала на меня будет смотреть чужой человек, и становилось не по себе. Как же тогда это будет в реальности, если я решусь на такое? Ведь обратного пути не будет — свою внешность я вернуть не смогу.

— Может, тебе, как оборотню, такое подходит, но у человека все завязано на документах… — сказала первое весомое оправдание, которое пришло в голову.

— Документы на мази! Не сомневайся в моих предложениях, елы-палы! — Аленка оскорбленно фыркнула, а потом в ожидании замерла, глядя на закрытую дверь. — Входи, мы одеты.

Дверь открылась, и в комнату вошел молодой мужчина в белом халате. Настороженно замер на пороге, втянул воздух и стрельнул в меня удивленным взглядом. А потом будто застыл на несколько секунд, а я, клянусь, видела, как расширяются его зрачки, заполняя всю радужку коричневого цвета, а потом вытягиваются по-кошачьи.

— Он оборотень?

Кажется, я сказала это вслух.

Аленушка закатила глаза.

— Ну где твои манеры, елы-палы? Кто же такое спрашивает? Не чувствуешь, что ли? — И тут медоедка треснула себя по лбу. — Точно, ты же не чувствуешь. Погоди, а как тогда поняла?

Мужчина еще более заинтересованно посмотрел на меня.

Ох, кого я еще встречу на этой неделе? Песец, медоедка, этот кошачий в докторах… Ах да, еще же был Тень. Не знаю, какое животное его второе я, но точно не мелкий сурикат.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— По зрачкам, — сказала я немного сконфуженно.

— Да? Интересно… — Доктор подошел ближе и словно старался поймать исходивший от меня запах. Спросил: — Что же было в моих глазах?

— Ваши зрачки сначала расширились, а потом по-кошачьи вытянулись, вот мне и показалось, что вы оборотень. Хотя в жизни тоже бывает такое явление — вертикальная колобома глаза. Правда, это врожденная особенность, она не меняется на глазах.

— Вы врач? — Мужчина старался держаться сдержанно, но его ноздри то и дело жадно трепетали.

Да что такое? От меня плохо пахнет?

— Я ветеринарный врач, — пояснила я свои познания в медицине.

Аленка с интересом поглядывала то на меня, то на доктора. Неожиданно сказала:

— Дайте я вас хоть представлю, елы-палы! А то чувствую себя лишней в вашей беседе белых халатиков! Леон, это Кира. Кира, это Леон. Все, теперь продолжайте!

— Необычное имя. Производное ото Льва?

— Попроще. От Леонида. — Мужчина зашел мне за спину под удивленным взглядом медоедки. Я еле удержалась от того, чтобы не поворачиваться, оставаясь к нему лицом. Мало ли!

Но доктор удивил:

— Девушки, надо поторопиться уйти во внутренние помещения. Если ты привела хвост…

И показал на стену.

Что там? Потайной ход? Я уже ничему не удивлюсь.

— Обижаешь, елы-палы! — Медоедка взбила волосы. — Ты разве чувствуешь от нас запах? — Взяла прядь волос, сделала из нее кисточку и постаралась ткнуть в нос Леона, но тот пластично ушел с траектории девушки.

— Нет. Но есть еще и глаза, — заметил он между делом. И снова бросил на меня взгляд.

— Я убедилась, что хвоста нет, но ты прав. Давай начнем побыстрее. — Аленка повернулась ко мне. — А ты пока думай. Все-таки новая жизнь — это вещь. Будто стряхиваешь с себя прошлое, стираешь все проблемы. Посмотри, как я изменюсь, и бери с меня дурной пример!

— А потом два месяца с перебинтованным лицом ходить? — полушутя замотала я головой.

— У оборотней повышенная регенерация. Мой организм справится за ночь. Завтра выйдешь уже с другой Аленкой, елы-палы! А вот с тобой да, придется поваляться.

— Я могу местно ускорить человеческую регенерацию, но период восстановления все равно не будет быстрым. Кира, вам требуется моя помощь? Вас кто-то преследует? — спросил Леон, и у меня создалось ощущение, что он не столько ждал ответа на свой вопрос, сколько к чему-то прислушивался. К дыханию? Пульсу?

— Она пока думает, — вмешалась медоедка, видя, как я растерялась с ответом.

Леон ободряюще мне улыбнулся.

— На стол нужно ложиться уверенной в переменах, — сказал он и повернулся к Аленке: — Кем ты будешь на этот раз?

— Гречанкой! — выпалила медоедка, а потом охнула, сомневаясь: — Или испанкой? Елы-палы, я еще не определилась.

— Ты такая светленькая. Будет сложно сразу перекраситься в черный. — Я почему-то подумала о волосах.

— Не оборотням! Краска на нас держится отвратно, так что проблем со сменой имиджа нет.

Я посмотрела на свои светлые пряди. Если я перекрашусь в темный, и то сожалеть буду. Что же касается лица? Это слишком серьезно!

— Пойдемте! Кира, вам придется остаться за пределами хирургического кабинета. Хотя вы же коллега. Хотите надеть халат и понаблюдать? Может, даже быть вторым ассистентом?

— Хочу! — Я не сдержала восторга в голосе, и Леон расплылся в понимающей улыбке.

Дотронулся до лепнины на стене и повернул деталь барельефа. Стена отъехала, открывая небольшую коробочку коридора. Стоило нам туда войти, как загорелся свет, а стена позади закрылась. Со всех сторон зашипели распылители, а следом открылась стена прямо по курсу. Тут висели одноразовые халаты, маски, шапочки для волос, а также находились кабинки для переодевания.

— Ну что, Аленушка, опять я на тебя весь наркоз переведу, — подтрунивал Леон над медоедкой.

— Не утрируй, елы-палы! Половину, не больше! — шутливо возмутилась Аленка в ответ.

И вот, когда медицинские костюмы и маски были надеты, а пациентка лежала под лошадиной дозой наркоза в операционной, началось самое интересное для любого врача — таинство операции.

Леон будто не оперировал, а колдовал. Пальцы ни секунды не тряслись, а руки летали над лицом Алены с воистину нечеловеческой скоростью. Точность просто поражала. Всем оборотням нужно становиться хирургами, а то такие таланты пропадают!

Ассистент из меня получился аховый: я просто не успевала подать нужный инструмент, как первый ассистент уже передавала его, опережая команды Леона. Но мне нисколько не было обидно. Понимала, что я тут гость, и с научным интересом наблюдала за процессом.