Книга На исходе алого заката, страница 126 – Анна Джолос

На сердце тяжело. Гадко и вместе с тем невероятно тоскливо. Поджимаю колени к груди и, склонив голову на бок, разглядываю расположившуюся неподалёку «птичью ферму». В памяти всплывает история появления Дороти в этом особняке. Кто бы мог подумать, что Исайя всерьёз решит оставить её себе в качестве домашнего питомца, полюбит всей душой и станет ярым поклонником семейства пернатых!

Уму непостижимо! Как-то раз он сказал мне, что похищение курицы Перкинса стало одним из самых ярких событий в его жизни. Сперва я в это не верила, но потом поняла, что он не шутит.

Мне тоже очень дороги воспоминания о нашей безбашенной юности. Мы были такими беззаботными, весёлыми, свободными! Рисковали по глупости, пускались в сомнительные авантюры, ныряли в омут с головой и смело шли за своей мечтой.

Порой так хочется вернуться в те дни, где Исайя Ричи бессовестно чудит на уроках химии, чтобы меня удивить. Где Картер Лерой пишет на асфальте «Ты нужна мне» и по ночам забирается в окно к Роуз Онил. Где сама Роуз, «нарушая правила», с упоением поедает всё то, что было под запретом на протяжении одиннадцати лет. Или сбегает из дома, поддавшись на мою провокацию.

Я бы всё отдала, чтобы оказаться там снова. Но, увы, мы давно повзрослели. И, к сожалению, нам не удалось сохранить то, что было дорого сердцу…

— Смит, — слышу до боли знакомый голос.

Брукс. Глаза бы мои его сейчас не видели. Надо было всё-таки уходить сразу, а не высиживать тут.

— Чёрт, — опирается спиной о резную оградку беседки. — Ты давно здесь?

Вскидываю на него недовольный взгляд.

— Твоё какое дело? — выходит довольно грубо, но мне, честно говоря, плевать.

Надеваю туфли и поднимаюсь на ноги, искоса наблюдая за тем, как он трясущимися руками пытается поджечь зажигалкой сигарету.

Раздражается. Ломает и выбрасывает.

Забираю сумку и направляюсь к выходу. Находиться рядом с Ним я не могу физически. Внутренности скручивает болезненным спазмом, и я снова не могу нормально дышать. Обида острыми когтями дерёт глотку. Ревность: глупая, неуместная расползается по телу и разрывает меня на части.

Не хочу его видеть! Не хочу его слышать!

Не хочу… Потому что, как и четыре года назад, всё, что связано с этим парнем, трогает и цепляет. Даже если он не мой и моим никогда не был.

— Смит, — осторожно ловит мою руку.

— Не трогай меня, пожалуйста, — отзываюсь глухо.

— Не уходи…

Он морщится, потирая лоб. Вид у него, прямо скажем, болезненный. Даже предположить боюсь сколько виски он принял вчера на грудь. Но это его в любом случае не оправдывает.

«Перед тобой оправдываться он и не должен, Смит!» — едко подмечает мой внутренний голос.

— Тебе стоит вернуться к Ванессе в кровать, — всё же вопреки ему выдаю ядовито.

Внимательно смотрим друг на друга. И эта мучительная минута растягивается в целую вечность.

Какие же всё-таки они красивые и невероятные! Эти его глаза. Я бы, не раздумывая, умерла за них. Для меня там всегда было столько… диаметрально противоположных эмоциональных оттенков. Презрения, ненависти, раздражения, насмешки, интереса. Страсти, похоти, холода и тепла… Но равнодушия — никогда.

Сожаление и раскаяние, которое я так отчётливо вижу в них в эту секунду, добивают меня окончательно. Губят, толкая спиной на колючую проволоку. Там я буду истекать кровью очень и очень долго… Может даже вечно. Я уже поняла, что любовь к нему не выжечь и не убить.

Сердце болезненно сжимается. И я могу думать только лишь о том, как сильно ненавижу его в это прекрасное утро. Любить и ненавидеть его — мой крест.

— Смит, — виновато качает головой. — Послушай…

— Расслабься, я видела тебя с ней, — отрезаю ледяным тоном. — Объяснять мне что-либо ты не обязан.

Порываюсь уйти, но он настойчиво стискивает запястье своими пальцами. Тянет мою ладонь к лицу. Утыкается в неё лбом. Закрывает глаза и тяжело вздыхает. Его потряхивает, и это настораживает.

Что вообще происходит? Почему он так странно себя ведёт? Я настолько растерялась, что даже не сразу отдёрнула руку.

— Чёрт я…

Выглядит сбитым с толку. Потерянным. Уязвимым. Мне кажется, что таким я его ещё не видела. Неужели и правда сожалеет?

— Я ничего не помню, Смит, — признаётся зло.

— Меньше надо пить. Один уже поплатился за подобную слабость, — намекаю я на оборванную жизнь маленького Ричи, которого носила под сердцем Тэми Фостер.

— Я не стал бы, слышишь…

— Хватит, Рид, честное слово! — выдёргиваю руку, горько смеюсь и прохожу мимо него. — О чём вообще речь? Мы друг другу никто.

— Дженнифер… — снова пытается остановить меня, но у него не выходит. В большей степени потому что с координацией полные не лады. А это ему вообще-то совсем несвойственно.

— Рид, — из ниоткуда появляется взволнованная Ванесса, стремительно направляющаяся в сторону беседки. На этот раз она, спасибо, в своих вещах. — Пойдём в дом, ладно?

Выглядит обеспокоено. А ещё она явно не довольна тем, что я всё ещё здесь.

— Подожди, — отмахивается он от неё.

— Ты вчера перебрал, — мягко касается его плеча. — Идём, тебе нужно полежать.

— Полежал уже, ***ть! — орёт, скидывая её руки.

— Успокойся. Просто давай пойдём в дом, — упрямо повторяет Ванесса. — Я сделаю тебе чай с мятой и…

— П****ц, какой чай??? — облокачивается на резные перила и тяжело дышит.

— Рид,

Всё, не хочу смотреть на них больше.

— Нам ведь было так хорошо вчера! — доносится до меня её писклявый ноющий голос, преисполненный колючей досады.

Было так хорошо вчера… Даже не сомневаюсь.

— Дьявол, да я не помню ничего! Только то, как пил с твоим отцом и…

— Не надо так со мной, пожалуйста, прошу! — перебивает его в секунду вышедшая из себя Ванесса. — ТЫ ЛЮБИЛ МЕНЯ ВСЮ НОЧЬ!

— Чего? — ошарашено вскидывает он бровь. — Я на ногах еле стою!

Да, про «любил всю ночь» она явно перегибает.

— Мы оба этого хотели! Оба! — театрально восклицает Ванесса.

Так всё… Я ухожу.

— Замолчи, просто замолчи…

— Ты говорил, что хочешь быть со мной!

— Я не мог! — спорит в ответ. — Трезвый я или пьяный, в моей больной голове давно уже только одна девчонка! И это не ты, Вэнс.

Я резко останавливаюсь. Поворачиваюсь. Эти его слова звучат так искренне и отчаянно…

— Как ты можешь! Провёл со мной ночь и теперь ведёшь себя так! Ты снова разбиваешь мне сердце, Рид Брукс! — Ванессу уносит в слёзы. Для пущего эффекта она хватается за вышеупомянутый орган.