Онлайн книга «На исходе алого заката»
|
Я сигналю ему, поднимаю вверх руку и выезжаю на дорогу. Внутри всё кипит. Умом понимаю, что не должна показывать свои эмоции, но разве можно справиться с тем, что подобно лавине обрушилось на меня некоторое время назад. — Что? — холодно интересуюсь, уже спустя минуту не выдерживая проницательного взгляда матери. — По-прежнему не хочешь поделиться со мной тем, что происходит в твоей жизни? — спрашивает она, пристёгиваясь. — Нет, — отвечаю коротко и обгоняю затупившего на перекрёстке водителя. С тех пор как мать обнаружила меня рыдающую на полу кухни, она не оставляет попыток осторожно завести об этом разговор. И вроде не давит, но меня это напрягает. То, что я снова стала называть её мамой, не говорит о том, что наши отношения перешли на некий новый уровень. — Дженнифер, ты уж прости, но твоя реакция слишком очевидна. И не только для меня! — ненавязчиво порицает она. — Если ты про Исайю, то он это переживёт. Не в первой. — То есть не будешь отрицаешь даже… — скорее утверждает, чем спрашивает. — А смысл? Ты ведь всё равно не поверишь. — Естественно нет. Вы с Роуз сейчас в каких отношениях? — В напряжённых, мама. — Давно? Эмили знакома с Роуз достаточно близко. Мы с ней вместе летали в Канаду год назад. — Нет, недавно поссорились. — Из-за Рида? Не нравится мне этот наш разговор. И то, в какую плоскость он перетекает. Я сигналю курице на ауди. Она слишком занята своим отражением в зеркале для того, чтобы заметить смену сигнала светофора. — Я не хочу об этом говорить, ясно? — пытаюсь не нагрубить я матери. А желание испытываю неимоверное. — Ясно. Просто хочу понять… — спокойно тянет она, раздражая этой своей манерой видеть меня насквозь. — Понять что? — Почему моя дочь, собираясь замуж, ревнует сводного брата к своей лучшей подруге. — Я НЕ РЕВНУЮ ЕГО! — чересчур эмоционально отрицаю я. Тоже мне, возомнила себя тонким психологом! — И никакой он мне НЕ БРАТ! Это слово всегда раздражало, особенно если стояло в предложении рядом с его именем. — Ну это я уже поняла, — недвусмысленно хмыкает мать. Я смотрю на спидометр. Разогналась на славу, даже и не заметила. Ладони мокрые, сердце громко стучит в ушах и отчего-то хочется тупо расплакаться. Ну и дела… — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, дочка, — тихо говорит она. Я и пытаюсь, мама… — Скажи, Дженнифер, ты сказала Исайе «да» Риду назло? Он ведь тоже был на этом теплоходе, я права? Я торможу так резко, что Эмили хватается за сердце. — Тебя всё это не касается! — выдаю гневно, тяжело дыша. Зачем она задаёт мне подобные вопросы? Зачем лезет в душу? Мне и без того плохо. — Можешь не отвечать, — пожимает плечами, но всё же обижается и отворачивается к окну. До самой больницы не произносит ни звука, но потом, к моему облегчению, первой нарушает тишину. — Я когда-то вышла замуж вот так же как и ты, по большой дружбе. Резко поворачиваю голову в её сторону. Чего? Это что еще значит? — Мы с Беном дружили на протяжении нескольких лет. — Но ты говорила, что любила его! — нападаю я, вспоминая те обрывки задушевных бесед, которые имели место быть до того, как в нашей жизни появился мой отчим Дэвид. — Любила, — соглашается она. — Но это совсем не то чувство, Дженнифер. Ты ведь понимаешь, о чём я, да? В её голосе столько грусти, что мне становится не по себе. — Нет, не понимаю, у нас с Исайей всё хорошо. Она кивает, но как-то криво улыбается. — Бен был влюблён в меня ещё со школы, а я на него смотрела только как на лучшего друга. Даже после того, как мы переспали на выпускной. У меня глаза на лоб лезут от её откровений. Ситуация знакома до жути. Правда мы с Ричи той ночью черту так и не переступили… — Мне всегда нравились эдакие плохие парни, — выдаёт Эмили, пока я сижу в полном шоке. — Байкеры и всякие отморозки. В старшей школе я тащилась от одноклассника-бейсболиста. Но спустя какое-то время поняла, что не хочу быть той, кто станет терпеть рукоприкладство. — Он тебя бил? — ошарашено спрашиваю я. — Ну, скажем так, у него было странное пристрастие демонстрировать свою силу на женщинах. Бен был против наших отношений, и мне стоило бы прислушаться к его советам. Но какое уж там! Я считала, что моему лучшему другу автоматически не нравится любой парень, нарисовавшийся рядом. Я качаю головой и смотрю на неё с интересом. Сколько всего я не знаю о ней… На тот момент я даже не представляла, как много… — А потом я встретила Троя. И он так отличался от других! Он был для меня особенным. С тяжёлым характером, но настолько моим по всем параметрам… — Это ещё кто? — хмуро любопытствую я. Потому что она никогда не рассказывала об этом человеке. Повисает нехорошая пауза. А потом как гром среди ясного неба… — Отец твой, — глядя в лобовое стекло, произносит она. Что? — Не поняла… Я даже голос свой не узнаю. Настолько он сел. Эмили поворачивается ко мне, и в её глазах стоят слёзы. А у меня сразу возникает ощущение будто нож в сердце воткнули. Молча смотрим друг на друга, и чем дольше в салоне «звучит» давящая на перепонки тишина, тем страшнее мне становится. Потому что в голове не укладывается… — Прости, Дженнифер, я… не могла рассказать тебе об этом, — закусывая губу и глотая слёзы, извиняется она. — Но однажды всё равно пришлось бы, верно? Я открываю рот, но затем закрываю его. Сказать, что её слова выбили меня из колеи — это ничего не сказать… — Наш с Троем роман был очень коротким, — вытирая лицо салфетками, делится она. — Нищая девчонка и сын богатых родителей. Мне не стоило даже соваться в это… но знаешь, иногда так тяжело игнорировать собственное сердце… Я невидящим взглядом прожигаю профиль матери и поверить не могу в то, что она лгала мне столько лет. — Любила его как безумная. Жила одним днём, жадно хватая счастье. Знала, что оно будет недолгим. Я смотрю на то, как она задумчиво прикусывает локон своих волос. — Его мать пришла к моей. Бросила в лицо деньги и велела оставить сына в покое. Сказала, что он женится на Елене. Взгляд у Эмили делается совершенно стеклянным. Я не знаю, кто такая Елена и знать не хочу, если честно. Мне дурно, не могу больше слушать это. Воздуха становится катастрофически мало, и я открываю дверь. |