Книга На исходе алого заката, страница 55 – Анна Джолос

— И чем этот Освальд занимается? — высокомерно вздёрнув подбородок, докапывается Лерой.

— Страшный оболтус…

Рид прекрасно видит наше нетерпение, а потому тянет и не торопится с рассказом. В дополнение ко всему, ещё и театрально вздыхает. — Сутками лежит на диване и постоянно просит жратву…

Что ещё за бред? И тут до меня постепенно начинает доходить…

— Его зовут Оскар, дурачелло, — тоже не могу сдержать улыбку. Это ж надо было так закрутить! Да на Лероя же смотреть страшно! В его фантазиях уже прочно обосновался какой-то усатый дядька, живущий с Онил.

— Не велика разница, — отмахивается Брукс.

— Выдохни, чокнутый. Это кот, — всё же решаю сжалиться над Картером я.

Тот смотрит на меня с пол минуты и раздражённо прищёлкивает языком.

— Молодому человеку необходимо посетить невролога и сделать снимок, — тоном учительницы начальных классов вещает медсестра, прерывая наше веселье.

— Хорошо, спасибо, Вам, — благодарю её я.

— Вам нужна помощь? — осматривая полуголого Картера совсем непрофессиональным взглядом, она краснеет пуще прежнего.

— Нет, — коротко бросает он.

— У вас есть знакомый психиатр? — кивая на Лероя и понижая голос до полушёпота, обращается к ней Рид. За что тут же получает пинок в плечо.

— Никаких физических воздействий, пожалуйста! — пища, суровым взглядом одаривает Картера девушка. — Вы итак уже натворили дел! Травмы головы могут иметь ряд нехороших последствий. Это вам не шутки!

— Ладно-ладно, я понял, — миролюбиво выставляя ладони вперёд, соглашается Лерой.

Мы аж замерли все трое от её звонкого, нравоучительного тона.

— Всего доброго молодые люди, — прощается она, по-прежнему грозно глядя на Картера. Каблучки цокают по направлению к выходу. Медсестра кладёт ладонь на ручку, затем снова поворачивается, неодобрительно качает головой и только после этого исчезает за дверью.

— Идёмте, придурки…

Мы тоже покидаем клуб. В зале вовсю идёт уборка, но веселье продолжается. Все уже забыли о том, что недавно тут состоялся знатный мордобой.

На улице Брукс начинает упираться. Ни в какую не хочет ехать в травматологию. Спорит со мной. Говорит мол чувствует себя нормально, но я прекрасно знаю, что это его «нормально» — вообще не показатель.

— Она права, Брукс, — поддерживает меня Лерой. — Надо в больничку.

— Слушайте, давайте я сам решу, что мне надо, а что нет, — заявляет он, точно капризный ребёнок. Выразительно хмурит брови и убирает руки в карманы.

В напряжённой тишине раздаётся рингтон.

— Я на минуту. Эмбер звонит, — поясняет Лерой, доставая телефон.

Он оставляет нас вдвоём, и я снова пытаюсь уговорить Брукса поехать в травмпункт.

— Тут ехать десять минут. Хватит упрямиться. Как маленький, ей богу.

— Угомонись уже, Смит. Ты слишком печёшься о моём здоровье, — мастерски играет бровями.

— Хочешь, чтобы я тебя поуговаривала? — всё больше злюсь я.

Иногда Рид ведёт себя как несносный мальчишка, и это моментально выводит меня из равновесия.

— Лучше поцелуй, Смит, — нагло заявляет мне он, протягивает руку и заправляет за ухо выбившуюся из общей копны прядь. — Поеду куда угодно…

Смотрит так, что сердце заходится. Задерживает дерзкий взгляд на моих губах, безжалостно бросая меня в костёр. Щёки начинает колоть мелкими иголочками. Я дышать перестаю. Так и стою в немом молчании, боясь сделать даже крошечный вдох.

— Ну так что? — улыбается он, пока я пытаюсь справиться с собой.

— И всё же сотрясение на лицо, — нервно сглатывая, наконец, изрекаю я, когда он, ухмыльнувшись, поднимает взгляд выше.

Несколько долгих, мучительных секунд мы играем в гляделки.

— Так и так поцелуешь, Смит, — пожимает плечами он. Сказано настолько бессовестно уверенно, что мне становится не по себе.

— Да с чего бы? — высоко задираю нос. Мне всегда не нравилось, что он выше меня почти на голову. Прям до ужаса бесило. И сейчас тоже раздражает.

— Куда ты денешься, — развязно и самонадеянно произносит он. И его серые глаза при этом горят нездоровым, лихорадочным блеском.

Мне от такого заявления становится порядком не по себе. Уж слишком опасно это звучит.

— Ладно, Смит, твоя взяла, — почему-то соглашается он, протягивая мне ключи. — Не могу тебе отказать, когда ты так откровенно беспокоишься обо мне.

Закатываю глаза. Как всегда в своём репертуаре. Не может обойтись без этих своих комментариев.

— Ты хоть трезвая? — дёргает вверх брелок от бэхи, когда я уже почти дотронулась до него пальцами.

— Почти, — отвечаю хмуро.

— Что ещё за почти? Будешь рисковать нашими жизнями? — делая до смешного серьёзное лицо, причитает он.

— Ты едешь или не едешь? — взрываюсь я. Чаша терпения уже почти переполнена.

— Торопишься? — любопытствует он. — Ричи не может уснуть один в холодной постели?

— Моя постель тебя волновать не должна! — напоминаю ему я, ловко выдёргивая ключ из его пальцев. Всё же реакция у него сейчас заторможенная. Спасибо бутылке.

— Как раз-таки она интересует меня больше всего, Смит…

— Зачем ты говоришь мне всё это? — устав с ним словесно бороться, открыто спрашиваю я.

— Не знаю, — его губы снова растягиваются в улыбке. — Мне нравится, как ты смущаешься и краснеешь. Всегда нравилось…

— Не выдумывай, Брукс. Ты слишком высокого мнения о себе! — осекаю его я. Рдеющая школьница я ему что ли? — Не забывай, пожалуйста, что говоришь с чужой женщиной.

— Слушай, чужая женщина, — подходит на шаг ближе, и я тут же испытываю нехватку кислорода. — Ты так часто напоминаешь об этом… Как будто чтобы самой не забыть.

У меня внутри поднимается возмущение, но как назло, остроумного ответа сиюминутно я придумать не могу. Вот же… сволочь.

— Ну что?

Я никогда ещё не была так рада слышать голос Лероя.

— Брукс едет с тобой, — уже направляясь к машине, говорю я. — Переживает, что я пьяна. Встретимся у больницы через десять минут. И не вздумайте меня обмануть!

Трясущимися пальцами нажимаю кнопку на брелке. Не знаю почему, даже спустя столько лет я чувствую себя рядом с Бруксом такой дурой…

Очень хочется держаться отстранённо и холодно. Излучать спокойствие и равнодушие. Но разве это возможно, когда он всякий раз выводит меня на эмоции? Играется, задевая своими колкими фразами. Заставляя заливаться предательским румянцем и терять контроль над ситуацией. Хотя… а когда вообще он у меня был, этот самый контроль?