Книга Дикая роза, страница 91 – Дженнифер Доннелли

Так они и стояли – норовистый конь и травмированный солдат. Может, пять минут. Может, десять. Потом Стивен сказал:

– Нужно отвести его в стойло. Вечер сырой.

– Ты прав, Стивен. Сейчас Генри его отведет, – ответил Сид, стараясь не выдать волнения.

Забыв о еде, Сид продолжал рассказывать:

– Потом Генри повел Ганнибала в конюшню, а мы со Стивеном пошли в его палату. Я сказал ему, что завтра вечером мы снова навестим коня. Стивен не ответил, но больше и не дрожал. Представляешь? Дрожь к нему не вернулась.

– Сид, так это же здорово! – воскликнула Индия. – Как я рада это слышать!

– Нам с ним предстоит еще долгий путь, – охладил ее восторг Сид. – Но начало положено.

Взяв печенюшку, он сел напротив жены и только сейчас заметил ее покрасневшие глаза.

– Разве нельзя отложить это чтиво? – спросил он, косясь на журнал. – Можно дать отдых медицине?

– Ничего страшного, – успокоила его Индия. – Немного перенапрягла глаза.

– Опять свой «Ланцет» читаешь?

– Да. Очень тревожный отчет о новой волне инфлюэнцы. Ее прозвали «испанкой». В Америке от нее уже умерло несколько тысяч. Теперь «испанка» надвигается на Европу. Много заболевших среди солдат на всех фронтах. Уже отмечены смертные случаи в Шотландии и ряде северных английских городов.

– Она настолько опасна? – спросил Сид, жуя жаркое.

– Очень опасна. Начинается, как обычный грипп. Человек заболевает. Проходит несколько дней. Ему уже кажется, что он идет на поправку, и тут на него обрушиваются осложнения. Бывают носовые и глазные кровотечения, а следом развивается вирулентная пневмония. Она-то и является причиной смерти. И вот что странно. Жертвами «испанки» становятся не только слабейшие – маленькие дети и старики. Она косит молодых, здоровых мужчин и женщин. Соединенные Штаты уже ввели карантин. Я молюсь, чтобы только инфлюэнца не добралась до нашего госпиталя. Нашим пациентам и так изрядно досталось.

Индия закрыла журнал. Под ним Сид увидел и сразу узнал фотоальбом, принадлежавший Мод. Там хранились снимки Мод и Индии, сделанные в детстве.

– Дорогуша, у тебя ведь глаза не от «Ланцета» покраснели? – тихо спросил Сид.

– Нет, конечно. Не надо было доставать, но я не удержалась. Сегодня день ее рождения. Точнее, был бы.

– Прости, – сказал Сид и крепко сжал руку Индии.

Она кивнула, ответив тем же.

Сид помнил, каким ударом стало для Индии письмо Фионы, сообщавшей о смерти Мод.

– Ну почему, Сид? Почему? – без конца спрашивала Индия, рыдая в его объятиях.

Она не приняла заключения коронера о причинах смерти Мод. Индия попросту не верила, что сестра могла свести счеты с жизнью. Кто угодно, но только не Мод. Приехав в Лондон, Индия сразу же отправилась к полицейскому инспектору Арнольду Барретту, расследовавшему обстоятельства смерти Мод, и попросила у него посмертные фотографии. Барретт пытался ее отговорить, но Индия была непреклонна. Она собрала в кулак всю свою волю, заставив себя смотреть на снимки глазами врача, а не сестры.

Вооружившись увеличительным стеклом, Индия изучила следы от уколов, расположенные на внутренней стороне локтя Мод. Все они, несомненно, были оставлены иглой шприца, однако ранки выглядели свежими. Давнишних среди них не попадалось.

– Они и не могут быть другими, – сказал Барретт. – В шприц можно набрать только определенный объем жидкости. Ваша сестра сделала себе несколько уколов подряд, чтобы суммарная доза оказалась смертельной.

– Но ее любовник, этот фон Брандт… вы его допрашивали, и он вам сказал, что Мод регулярно употребляла морфий. У человека, имеющего пристрастие к наркотикам, который регулярно достает и вводит себе морфий, должны оставаться следы от предыдущих уколов, а не только от свежих. Но у Мод их нет. Нет старых, отвердевших ранок. Скажу вам больше, инспектор, моя сестра ненавидела шприцы с иглами. Терпеть не могла кровь. На моей выпускной церемонии в медицинской школе она едва не упала в обморок при мысли о том, что в здании где-то находится анатомический театр. И как, спрашивается, она могла сделать себе несколько уколов морфия?

– Пристрастие к наркотикам порой толкает свои жертвы на совершенно немыслимые поступки, – ответил Барретт. – Разве мисс Селвин Джонс в прошлом не наведывалась в опиумные курильни Лаймхауса?

– Был такой период в ее жизни, – согласилась Индия. – Но моя сестра не имела пагубной зависимости от наркотиков. Особенно накануне смерти. Жертвы наркотиков отличаются чрезмерной худобой. Однако Мод на снимках не выглядит исхудавшей. Все, кто видел ее и встречался с ней в последние недели жизни… за исключением фон Брандта… не отмечали особенностей поведения, свойственных зависимым… Инспектор, я прошу о пересмотре этого дела, – немного помолчав, сказала Индия. – Моя сестра не кончала с собой. Я в этом уверена. Значит, кто-то ее убил.

Барретт подался вперед и участливым тоном сказал, что никак не может выполнить ее просьбу.

– Боюсь, не существует достаточных оснований для пересмотра дела. Понимаю, она была вашей сестрой, и вам невероятно тяжело смириться с ее смертью. Но, вернувшись домой и все спокойно обдумав, вы согласитесь со мной, что ваши подозрения, они… несколько нездорового свойства. – (Слова инспектора рассердили Индию.) – Выслушайте меня… прислушайтесь к моим словам… внимательно обдумайте вопрос, который я вам задам: кому, черт побери, взбрело бы в голову убить вашу сестру?

– А человек, с кем она была близка… этот Макс фон Брандт?

Барретт покачал головой:

– Уж если на то пошло, я считаю, что это у мисс Селвин Джонс могло возникнуть желание его убить. Я допрашивал фон Брандта. На следующий же день. Я тридцать лет занимаюсь расследованиями преступлений и говорю вам: он был глубоко потрясен и подавлен случившимся. Более того, все его действия в часы, предшествующие смерти вашей сестры, подтверждаются показаниями других. Видели, как он выходил из отеля вместе с мисс Селвин Джонс. Кучер, везший их к дому вашей сестры, на сто процентов подтвердил слова фон Брандта. То есть мистер фон Брандт нигде и ни в чем не пытался скрыть свои действия. Скажите, доктор, разве так ведет себя преступник, вознамерившийся замести следы?

Индии было нечего ему ответить.

– Самоубийство гораздо горше иных видов смерти, – участливо улыбнулся ей инспектор. – Родные и друзья отказываются признать, что человек сам ушел из жизни, и всегда ищут другие объяснения. Но я убежден: смерть мисс Селвин Джонс – это просто самоубийство.

– Сид, мне ее недостает, – сдавленно прошептала Индия. – Мне ужасно ее недостает.

Сид встал, подхватил Индию на руки, крепко прижал к себе, давая выплакаться. Несколько лет назад погиб ее двоюродный брат Алоизиус. Потом не стало сестры. Они были единственными членами ее семьи, с кем она поддерживала тесные отношения. Индия так и не оправилась после смерти Мод. Она по-прежнему тосковала по сестре, по-прежнему скорбела.