Онлайн книга «Ермак Тимофеевич»
|
— Нет, доченька, помочь ей не во власти людской… Один Бог ей может быть помощью, — печально-торжественно произнесла Мариула. — Что такое стрясётся над ней, над голубушкой? — испуганно спросила Домаша. — Ну ин быть по-твоему… Скажу тебе, только чур никому ни полслова о том не вымолви. Не сболтни ненароком как-нибудь. — Зачем болтать? Я не из болтливых. Говори, родная… Голос Домаши дрожал от волнения. — Недолго будет её счастье, останется она вдовицею неутешною… Реку вижу и быструю, вот волна её мужа захлёстывает, вот вынырнул он, а вот опять скрылся, ко дну пошёл… Ждут её стены монастырские… Вот что я и теперь вижу доченька, как вчера видела, на её личико глядючи. — Вот оно что… Значит, повенчают их, а он и умрёт вскорости, — печально сказала Домаша. — Будет это, доченька, будет… — Тут уж подлинно только Бог может быть помощью… — Да, родная, не людям изменить волю Божию… Побеседовав с матерью ещё некоторое время, Домаша вернулась в светлицу и села за пяльцы. Верная данному няне слову, Ксения Яковлевна тоже усердно работала за пяльцами. Домаша только однажды с грустью посмотрела на неё, но тотчас же заставила себя улыбнуться, боясь, чтобы она не заметила этого взгляда и не потребовала объяснений. Жизнь в хоромах Строгановых вошла в свою колею. Прошло несколько дней. Одно из предсказаний Мариулы исполнилось. Вернулся Яков. Это случилось ранним утром, но, несмотря на это, он тотчас же был принят Семёном Иоаникиевичем. Старик очень беспокоился о своём посланце. Наслушавшись от заезжего московского гостя о страстях московских, зная из грамотки своего родственника о трагической смерти бояр Обносковых, он основательно опасался, что гонец с грамоткой от него к казнённым царским лиходеям попадёт в застенок и пропадёт, как говорится, ни за грош, ни за денежку, ни за медную пуговицу, да кроме того, и его, Строганова, может постигнуть царская опала за сношения с лиходеями. Всё это тревожило старика, ему казалось, что Яков не едет целую вечность, что страшное уже совершилось и что ему с минуту на минуту, вместо ответа на посланное царю челобитье о Ермаке Тимофеевиче, надо ждать грозной царской грамоты. «А всё старая Антиповна; пошли да пошли жениху грамотку. Всё равно ничего не вышло путного, а каша такая заварилась, что навряд ли и расхлебаешь», — мелькало в голове Семёна Иоаникиевича. Понятна поэтому была его радость, когда Касьян доложил ему утром, что Яков вернулся из Москвы цел и невредим. — Позвать его скорей ко мне! — распорядился Строганов. Через несколько минут Яков был уже в его горнице. — Ну что и как? — спросил он посланца. — Передал грамотку? — Некому было, Семён Аникич, — отвечал Яков, — ни в Москве, ни в Александровской слободе видом не видать, слыхом не слыхать бояр Обносковых. Приказали оба, и отец и сын, долго жить… И вспоминать-то об них надо тоже с опаскою… — Так, так, слышал я… — Слышал? — Да тут гость был, рассказывал, будто казнили их… Да я думал, сбрехал, мол… — Никак нет… Правду тебе, Семён Аникич, гость говорил истинную. — Искал их на Москве-то спервоначалу? — спросил Строганов. — И поискал, Семён Аникич, да и слава те, Господи, такую бы беду нажил и себе и тебе на голову… Не миновать бы мне застенка да Малютиных рук… — Как же ты узнал-то обо всём? — Послал мне Бог на мою сиротскую долю доброго человека, он мне и поведал, да и сказал, чтобы я имени не упоминал лиходеев, коли хочу, чтобы голова моя на плечах осталася… Я так и сделал. Поглядел денёк на Москву, съездил в Неволю… — Это что же такое? — спросил Семён Иоаникиевич. — А где царь живёт, Александровская слобода так прозывается. — А царя видел? — Видел, натерпелся страху… — Что так? — Страшный такой, весь чёрный, как монах, а глаза, как уголья, горят… — И слуг царских видел? Как их там… — Опричников? — Да. — Видел, тоже, как монахи, в чёрном. — Грамоту-то, значит, назад привёз? — Нет, Семён Аникич, разорвал её — от греха, по совету того же доброго человека… Не ровен час, говорит, признают, что у тебя грамотка к Обносковым и сам пропадёшь, и накликаешь беду на голову пославшего её с тобой… — Так, так! Это правильно! — Уж прости меня, Семён Аникич, коли не так сделал, как надобно. Больно напуган был… Яков низко поклонился старику Строганову. — Чего там прощать, благодарить мне тебя нужно за службу молодецкую. Я сам тут натерпелся страху за тебя и за себя, опасаючись, как бы не попался с грамоткой, а ты молодцом всё дело обделал, и себя и меня спас. Спасибо… Большое спасибо. Казны-то хватило? — Вдосталь, Семён Аникич. — Ну всё едино, что осталось — твоё, а это тебе ещё за службу верную… И Семён Иоаникиевич отпер один из шкафов, вынул мешочек с деньгами и подал его Якову. — За что жалуешь? И так много довольны твоими милостями, — взял мешок и, спрятав его за пазуху, низко поклонился Яков. — Ничего, пригодится тебе детишкам на молочишко. Не век тебе бобылём быть, пора и в закон вступить, благо невесту себе подыскал, кралю писаную… — Невесту! — удивлённо воззрился на него Яков. — Что ты на меня уставился, точно сам не знаешь?.. Поведала Домаша свою тайну Аксюше, а Аксюша мне… — И ты, Семён Аникич?.. — дрогнувшим голосом спросил Яков. — Я что? Я сказал, коли вернётся жив-здоров, так с Богом, весёлым пирком да за свадебку… У нас ведь тоже без тебя свадьба затеялась, за Ермака Аксюшу сговорили… — Слышал я, слышал… — От кого? — тревожно спросил Семён Иоаникиевич. У него мелькнула мысль, что Яков слышал это в Перми. — Да как приехал, наши молодцы мне сказывали… В поход он ушёл, Ермак-то Тимофеевич… А тебя, Семён Аникич, уж как мне и благодарить, не знаю… Яков опустился на колени и поклонился ему в ноги. — Что ты, что ты! — подскочил к нему старик Строганов, успокоенный его ответом относительно того, где он слышал о сговоре Ермака с Ксенией, — Богу так кланяйся, а не людям… — Вместо отца ты мне, Семён Аникич, — встал с колен растроганный Яков. — А коли вместо отца, дай я обниму тебя… Утешил ты старика своими вестями. Семён Иоаникиевич обнял и трижды поцеловал Якова. Тот ушёл от него, положительно не чувствуя под собою ног от радости. — Недаром я Домаше обновы да гостинцы привёз московские, да такие, что у неё глаза разбегутся… Молодец, девка, без меня здесь дело оборудовала… Как бы повидаться с ней? |