Книга Последний солдат, страница 44 – Алекс Шу

Шаховский замолкает. Леонид Романович отдает мне микрофон и усаживается на место. Он спокоен, но побледневшее лицо выдает состояние ветерана. Воспоминания дались ему нелегко.

– Давайте почтим советских воинов, павших в Великой Отечественной войне. Они погибли, защищая нас, своих потомков, ради мирного неба над нашей головой, – мой голос постепенно набирает силу, приковывая внимание слушателей.

– Сейчас в память о павших, но остановивших и разгромивших фашистские полчища советских солдат, прозвучит прекрасная песня «Журавли». Ее исполнил уже умирающий от рака Марк Наумович Бернес за месяц до своей смерти, отдавая дань подвигу тех, кто не вернулся с фронта.

Ваня жмет клавишу магнитофона.

Негромкий, наполненный душевной болью голос певца звучит сегодня особенно печально.

Встают директор с завучем. Следом за ними волной поднимаются школьники. Хмурые лица, крепко сжатые кулаки, боящиеся лишний раз шелохнуться тела показывают, какое впечатление производит на них эта песня. Каждый из присутствующих вслушивается в слова, снова переживая всю трагедию произошедшей войны.

Бернес замолкает. На мгновение наступает тишина. Затем она взрывается бурными аплодисментами. Громко хлопают в ладоши Нелли Робертовна и Нина Алексеевна, рукоплещут взволнованные старшеклассники, а раскрасневшаяся Ольга Александровна, на секунду исчезнув со сцены, возвращается с большим букетом роз и торжественно вручает его смущенному Леониду Романовичу.

21 сентября 1978 года. Четверг

Задорный осенний ветерок ласково щекочет лицо холодным воздухом, потерявшие силу лучи солнца лениво проглядывают сквозь хмурые серые тучи. Я бодро шагаю по мостовой, лавируя между текущим навстречу потоком прохожих. Команда моих добровольных помощников уже должна меня ждать в кафе «Снежинка» недалеко от школы. Сегодня я угощаю их знаменитым на весь город мороженым.

Возле кафе нетерпеливо переминался с ноги на ногу Пашка. Ваня как всегда был спокоен и невозмутим, недалеко в своем сером пальто топталась Аня.

– Привет всей честной компании, – бодро здороваюсь с одноклассниками.

– Лешка, наконец-то, – глаза Амосова сияют радостью и предвкушением будущего пира, – мы тебя уже минут семь ждем.

– Нам с Пашкой нормально, а вот Анька, по-моему, продрогла, – кивает Ваня на зябко передергивающую плечами Николаенко.

– Ничего подобного, – с жаром возражает девушка, но ее выдают озябшие, покрасневшие от холода руки, торопливо спрятанные в карманы серенького пальто.

– Ладно, пошли, – приглашающим жестом указываю на стеклянную дверь кафе. Галантно распахиваю ее перед одноклассниками, смотря на Аню. Паша и Ваня расступаются, пропуская девушку. Зеленоглазка, цокая каблучками сапожек, проходит вовнутрь. Следом за парнями захожу в помещение.

Белые скатерти, высокие стулья с большими спинками, стерильная чистота в сочетании с дневным полумраком – внезапно ощущаю ностальгию, вспоминая, как в «той жизни» лакомился в «Снежинке» мороженым с родителями и дедом.

Кафе относительно пусто. В углу сидит молодая семья, кормящая мороженым карапуза лет пяти. За пару столиков от них о чем-то шепчется парочка студентов, в глубине зала беседуют, попивая кофе, три мужика средних лет. Присутствующие окидывают нас короткими взглядами и возвращаются к своим делам.

Выбираем небольшой столик рядом с окном. Складываем верхнюю одежду на одно из сидений. Галантно помогаю Ане освободиться от пальто, а потом, под понимающие взгляды товарищей и веселое подмигивание Паши, отодвигаю перед ней стул. Николаенко величественно присаживается, держа спинку прямо. Интересно, откуда у советской девушки такие аристократичные манеры? Надо потом поинтересоваться ее родословной. Может, я с потомственной дворянкой общаюсь? Голубая кровь, белая кость…

Ребята ерзают, поудобнее устраиваясь на сиденьях. Я подтягиваю к себе темно-бордовую папочку с золотистой надписью «Меню» и начинаю изучать ее содержимое, пробегая взглядом сероватые, местами слипающиеся буквы, отпечатанные на машинке. Ага, вот нашел: Мороженое «Снежинка» с шоколадным сиропом, фруктами и тертыми орехами. Рубль сорок порция.

– Молодой человек уже выбрал, что будет заказывать? – раздается над ухом.

Поднимаю глаза. Чуть в стороне от меня стоит улыбающаяся полненькая официантка лет тридцати, в белоснежном фартуке и таком же чепчике, из-под которого кокетливо свисает золотистая челка.

Паша, Иван и Аня стреляют в меня вопросительными взглядами.

– Молодой человек, – улыбаюсь в ответ работнице общепита, – хочет заказать для себя и друзей четыре порции мороженого «Снежинка», четыре молочных коктейля, а на десерт, немного попозже, чай и пятьсот граммов порезанного на маленькие ломтики торта «Наполеон».

Официантка кивает, сосредоточенно записывает мой заказ в маленький блокнотик и уходит, бросив на меня изумленный взгляд. Удивляется, что школьник так деньгами разбрасывается.

– Леш, а это не дорого обойдется? – Николаенко встревоженно смотрит на меня. – У меня только рубль имеется.

– Действительно, Лех, что-то ты много заказал, – поддерживает девушку Иван, – денег-то нам хватит? У меня копеек восемьдесят на кармане.

– Ребята, сегодня я вас угощаю, – жестом предупредительно останавливаю Пашку, тоже рвущегося что-то сказать, – вы помогли мне сделать большое дело. Мы сработали как одна команда, и у нас все получилось. Поэтому давайте не будем дальше обсуждать эту тему, а просто посидим в кафе, пообщаемся и съедим лучшее мороженое в городе.

– Лешка, ты точно клад откопал, – в глазах Амосова мелькают лукавые искорки, – а может, ограбил кого?

Пашкина голова сотрясается от легкого подзатыльника.

– Ваня, ты задолбал!!! – обиженно взвывает Амосов.

– Не говори глупостей, – назидательно говорит Иван, – придумал тоже «ограбил». Ты Шелестова с шоблой Быка не ровняй. И вообще, захочет Леша, сам расскажет, откуда у него бабки.