Книга Мои калифорнийские ночи, страница 203 – Анна Джолос

Поцелуй с привкусом боли, горечи и разлуки…

Самый мучительный.

И вместе с тем, самый прекрасный.

Сумасшедший, горячий и неистовый, как он сам.

И то, как нежно он прикоснулся ко мне после… Прощаясь. Так, как ему совсем несвойственно.

Я живу одними воспоминаниями. Проматываю словно старую видеокассету. От начала и до конца. Восстанавливаю всё в деталях. Плохое, хорошее…

Мне это необходимо. Иначе сойду с ума.

Перебираю вещи из той коробки. Снова и снова. И улыбаюсь глядя на его детские рисунки и фотографии. Как же мне его не хватает! Немыслимо, насколько сильно и глубоко я привязалась к нему. Даже сама не ожидала.

— Ну вот что, — прямо надо мной раздаётся голос отца, и я невольно вздрагиваю от того, что он нарушил мою немую тишину. — Поднимайся, Дженнифер, достаточно!

Мои глаза слезятся от яркого света, который он впустил в комнату, подняв жалюзи.

Как лежала, так и лежу. Не шелохнулась даже. Только зажмурилась крепко и натянула одеяло повыше.

— Дженнифер, ты слышишь меня? Вставай!

Кровать проседает под тяжестью его веса, и мужская ладонь осторожно касается моих волос.

— Три недели прошло. Прекращай хандрить. Пора думать о будущем.

Три недели. А будто бы целая вечность…

— Тебе постоянно звонят твои друзья. Дочь Брэда Пирса приходила.

— Я не хочу никого видеть. Исайи хватило по горло, — зло отвечаю я.

Даже вспоминать не хочу нашу встречу.

— Он ведь добра тебе желает…

— Пап, уходи, — охрипшим голосом говорю я.

Стягивает одеяло и смотрит на меня так, словно перед ним предстало самое жалкое зрелище на свете. Хотя, пожалуй, так и есть.

— Немедленно вставай! Решила похоронить себя заживо из-за мальчишки? Выброси всю эту чушь из головы, поняла меня?

— Бен, — произносит незнакомый голос.

Только сейчас замечаю, что мы не одни.

На пороге комнаты гость.

Точнее гостья.

Худосочная пожилая женщина, обвешанная разноцветными бусами. Одетая в аляпистое нелепое платье с изображением каких-то тропических птиц.

Я от вида этой чудаковатой дамочки даже привстала.

— Дженнифер, это Зельда, — изрекает отец, когда ловит мой озадаченный взгляд.

— Нет, нет, только не мозгоправ, — качаю головой я. — Мне хватило этого в Канаде.

— Ну что ты, милая, я называю это — специалист по делам душевным, — подмигивает мне старушенция.

— Тем более…

— Оставлю вас, — кивает Зельде отец.

— Может, не стОит? — молю его я, изображая морду кота из Шрэка.

Бабуленция заливисто хохочет и проходит в комнату. Я наблюдаю за тем, как она ставит доисторический редикюль на стул, извлекает из него какие-то предметы и раскладывает их на поверхности стола.

— Давайте только без этой психологической чуши. Тесты, картинки и прочее. Я уже проходила через это и повторно делать это не хочу.

Зельда молча разглядывает комнату Брукса. Цепляет взглядом и коробку с его добром, и одинокую гитару на стене.

— Как давно ты играла на ней? — спрашивает, усаживаясь, к моему удивлению, прямо на пушистый ковёр.

— Я не хочу играть на ней, и с вами общаться, если честно тоже…

— Твой папа беспокоится о тебе, но я здесь не для того, чтобы успокоить его. А для того, чтобы помочь тебе, Дженнифер.

Я фыркаю и отбрасываю одеяло, намереваясь уйти.

— Иногда нужны свободные уши. Человека постороннего и равнодушного к твоей судьбе, — пожимает плечами.

От этого жеста серёжки в форме зелёных арбузов начинают крутиться с бешеной скоростью. Я замираю и удивлённо моргаю.

— Вертятся, да? — бесцеремонно залезая в коробку с вещами Рида, спрашивает она.

Я молчу. Она такая странная. Ненормальная. Открывает тубу с мыльными пузырями и выдувает огромные прозрачные, радужные шарики. Улыбается.

Совсем ку-ку.

— Ты ведь знаешь, я скажу отцу столько, сколько ты позволишь.

Это правда. Порядочные психологи не делятся деталями разговора со своими клиентами.

— Я могу задавать тебе вопросы? — переводит на меня внимательный взгляд и нарочно выдувает тучу пузырей в мою сторону.

Я разглядываю её безупречный макияж и укладку в стиле ретро. Наверняка, в молодости эта карга потрепала нервишки многим мужчинам.

— Или ты очень занята? — кивает в сторону постели. Издевается.

— Валяйте, раз уж пришли, — мотыляя ногами, великодушно разрешаю я из чистого любопытства.

Эта Зельда как дитё, честное слово. Теперь вертит в руках детский лабиринт с шариком и на полном серьёзе увлечена шарадой.

— Вы же небось, кучу денег берёте за эти свои чудо-сеансы, — нарочно хамлю я.

— Нет, пришла по старой дружбе.

— В смысле? — не понимаю я.

— Года три тому назад я уже была здесь. В соседней комнате.

Она в этот момент достаёт из коробки телефон и пожимает плечами. Я от изумления даже теряю дар речи. Выходит, что она знает про аварию? Или чистое совпадение? Тогда зачем она была здесь?

— Вы знакомы с Ридом?

В глотку словно песка насыпали.

— Да. Если мы говорим об одном и том же упрямом и вспыльчивом грубияне, — она хихикает словно пятнадцатилетняя девчонка. — вообще-то он — хороший парень, но упорно старающийся преподнести себя в ином свете. Это его защита. Синдром ножниц. Человек отрезает от себя ненужных людей, активно используя удобный ему способ: унижение, силу.

Она прямо в точку попала.

— Дай угадаю. Тебя он не взлюбил с самого первого появления в этом доме.

— Ну прямо ощущение, что вы грёбаный экстрасенс, — раздражаюсь я.

Зельда снова хохочет.

— Что ты, куда уж мне неудачнице…

— Вы собирались задавать вопросы, — напоминаю ей я.

— А ты значит, уже готова отвечать? — язвительно подмечает она.

— Просто хочу покончить с этим побыстрее.

Она понимающе кивает.

— Замкнуться в себе всегда успеешь, детонька. А пока позволь поразвлекать тебя.

Она протягивает мне мешок с кубиками, на которых изображены картинки и просит выбрать один из них, в параллель задавая вопросы.

— Твой любимый цвет?

— Сейчас чёрный.

— Если бы могла наколдовать погоду, то…

— Дождь. Проливной. На месяц, — не задумываясь говорю я.