Книга Мои калифорнийские ночи, страница 47 – Анна Джолос

Царапает коготками мою грудь, откидывает волосы назад, и в какой-то момент мне надоедает пассивное наблюдение. Резко переворачиваю, подминая под себя и перехожу к активным действиям, отчего она, как обычно, быстро заводится. И слишком громко сигнализирует об этом. Такое ощущение, что старается она не только для меня… Хотя в общем-то мне плевать.

Спустя какое-то время, тяжело дыша, мы отрываемся друг от друга.

— Давай ещё поваляемся, — просит Тори, касаясь моей руки.

— Есть хочу, — встаю с кровати, натягивая шорты.

— Давай закажем суши…

— Нормальную еду хочу, — уточняю я, взъерошивая отросшие волосы. Надо бы укоротить на висках и затылке.

Виктория тяжело вздыхает. Готовить не умеет, и это — печально, хоть и не принципиально важно.

Спускаюсь вниз, и блондинка семенит следом, накинув на голое тело мою борцовку. Бабушка хватается за сердце, когда видит эту картину. Могла бы предупредить о том, что приедет в обед. Не пришлось бы лицезреть мою полуголую подружку, пока Макс и Бэт виснут на мне.

— Деточка, ты бы оделась, застудишься, — советует она, осуждающе рассматривая наряд Адамс и прикладывая ко лбу платочек.

Виктория, с едва прикрытой задницей, молча плетётся на кухню.

— Рид, тебе бы порядочную, — тихонько шепчет Мадлен после того, как дети убегают наверх. Они стопроцентно понеслись в комнату Смит.

— Ба, — обнимаю её и смеюсь.

— Ну что ба. Это же… вообще, — разводит руками, словно не может подобрать слова. — Пойду я, пока инфаркт не хватил.

Я провожаю её до крыльца, задавая дежурные вопросы о здоровье и делах. У неё, как всегда, всё подозрительно хорошо, а потому прощаемся мы быстро и холодно, словно чужие люди. А ведь раньше всё было совсем иначе… Я был любимым внуком, а она — той, к которой хотелось на пироги, чай и дурацкий бразильский сериал. Но всё изменилось. После того, как я поднял руку на своего папашу…

Мрачнее тучи возвращаюсь в гостиную. Включаю музыку, чтобы разбавить тишину и направляюсь на кухню, потому что желудок настойчиво напоминает о себе. Тори сидит на столешнице, разглядывая маникюр.

— Хочу поменять рисунок, этот надоел…

Молчу, что на это можно ответить? Какая на хрен разница, розы там, стразы, кошечки или ещё чего.

— Лучше укороти, скоро будешь как Крюгер*.

Она зло зыркает в мою сторону, пока я достаю мясо из холодильника.

— Твоя бабка терпеть меня не может, — вдруг заключает она.

На это возразить мне, собственно, нечего.

— Её зовут Мадлен, — чищу луковицу и понимаю, что не раз уже просил запомнить это имя. — В блокнот свой запиши вместо номера очередного косметолога.

— Зай, не злись… Просто она смотрит на меня как на шлюху.

Я вскидываю бровь и выразительным взглядом оцениваю её внешний вид.

— Тебя это удивляет? Зеркало — в гостиной, пойди глянь.

— Да прекрати! Мы — взрослые люди. Вот потому и хочу, чтобы мы с тобой жили отдельно! — поджимает губы, демонстрируя обиду и оскорбление.

Опять эта шарманка про совместную жизнь и свадьбу.

— Не начинай. Мне это — неинтересно, — честно отвечаю я.

— Пока неинтересно, — с важным видом поправляет она. — У нас ведь всё серьёзно, верно?

На моё счастье, на просторах кухни появляется Исайя: растрёпанный и в измятой рубашке. И всё внимание Тори тут же переключает на него.

— Ничего себе! — восклицает, удивлённо моргая нарощенными ресницами. — Ты ночевал с ней?

Это «с ней» звучит из её уст как ругательство.

— Ага, — Ричи зевает, исчезая в недрах холодильника.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И? — девушка нетерпеливо мотыляет ногой в ожидании ответа.

— У нас всё прилично, — довольно заявляет Исайя. — Спинку растёрли, сказку почитали.

Насчёт сказок этот кретин не врёт. Сам слышал, проходя мимо. И это… крайне странно. Так не похоже на Ричи, что я в удивлении застыл там под дверью на пару минут.

То, что он остался на ночь мне не понравилось. Заявил, что должен лично проконтролировать её состояние. Это что вообще за бред? Ещё и пытался учить меня уму разуму, мол веду я себя неправильно. За это был послан в далёкое пешее путешествие. Я сам разберусь с маленькой дрянью. Так, как посчитаю нужным.

Она кашляла ночью, и где-то там глубоко внутри пыталась проснуться, впавшая в кому совесть. Вода и впрямь была ледяной. Но сука как приятно было издеваться над ней! Она ведь не ожидала получить очередную порцию бодрящих процедур в качестве наказания за свою непроходимую тупость.

— Да, пожалуй, с этой девкой можно только сказки читать, — брезгливо произносит Тори.

Исайя тактично улыбается. Так смотрят на безнадёжных идиотов и поехавших головой. С ними не спорят и не пытаются что-либо доказывать.

Сказки *****. Видела бы она её в дУше. Эта картинка ни черта не выходит из головы. Одежда насквозь промокла, просвечивая каждую деталь, губы распахнуты от шока, и дышит девчонка так судорожно и часто, что это… напрягает.

— Обычная дешёвка, так что не тормози, Ричи, переспи и забудь, — поучает Виктория блондина.

— Давай полегче с выражениями, — хмурится он. — Дженнифер — мой друг, и я не хочу слышать из твоего рта подобное.

Тори насмешливо фыркает, но в ответ ничего не говорит. Я бросаю на него взгляд, полный удивления. Он в себе? Успел привязаться? Исайя Ричи — отъявленный Казанова заговорил о высокой дружбе? Дайте мне кто-нибудь по печени. Где-то там во Вселенной одна из планет сошла со своей орбиты?

— Температуру не мешало бы тебе померить. Мне кажется, ты болен…

— Вы реально задолбали, не трогайте её, — злится Исайя, и я ухмыляюсь.

Положа руку на сердце, я его уважаю. Он ведёт себя достойно. Напрягся не по-детски: вызвал врача, съездил в аптеку и даже книжечку почитал… Ну просто настоящий грёбаный джентльмен! Если всё это, конечно, из добрых побуждений, в чём я сильно сомневаюсь. Ричи — тот ещё фрукт и мастерски умеет пускать пыль в глаза.

— Я вижу твои мячи, — вопит только что появившийся на кухне Макс, обращаясь к Тори.