Книга Шипучка. Ты уже часть меня, страница 33 – Алекс Хилл

Медленно поглаживаю нежную кожу, наконец успокаиваясь, и чувствую, как Ника тоже немного ослабляет броню. Так-то лучше. Теперь она может говорить, что угодно. Единственное, чего я, наверное, не переживу, так это если на самом деле она окажется лесбиянкой, а со всем остальным можно легко справиться.

– Так, а теперь давай по порядку. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Хорошо?

Ника медленно кивает и обнимает желтую пушистую подушку. Лучше бы меня, конечно, ну да ладно. Как ей удобно.

– Ты беременна? – просто хочу уточнить, чтобы избежать недоразумений.

– Да.

– Какой срок?

– Восемь недель.

Пытаюсь сосчитать в уме и вспомнить, что было восемь недель назад.

– Это около двух месяцев… Ты уже знала, что ждешь ребенка, когда мы…

– Нет! – вскрикивает Ника. – Сеня, все совсем не так. Восемь акушерских недель. Так считают врачи, они прибавляют… Черт!

Шипучка нервно отшвыривает подушку и заламывает пальчики на руках, видимо, пытаясь подобрать слова и объяснения. Ее глаза потеряно мечутся из стороны в сторону, а зубы вновь терзают кожу губ. Плохо. Ей же нельзя волноваться.

– Тише. Ника, успокойся. Я же тебя не пытаю и не тороплю, – вожу руками по ее ножкам, мысленно уговаривая ее остыть. Вверх-вниз. Вдох-выдох. – Расскажи так, как тебе будет удобно. Хорошо? Все как есть. По порядку. Обещаю не перебивать.

Ника делает несколько циклов дыхания и наконец смотрит на меня более-менее осознанным взглядом.

– Я не знала. Если я и была уже беременна тогда, то всего пару дней. Ни один тест бы не показал. Настоящий срок беременности, то есть со дня… ну, зачатия – шесть недель. Я… Я не знаю, как так вышло. Таблетки… – слезы все еще струятся по бледным щекам, но малышка Ника мужественно пытается продолжить рассказ, – они должны были защитить от такой ситуации, но, как выяснилось, гарантии нет. Я сама виновата. Только я. Нарушала правила приема, забывала о них. Но это не специально, – смотрит в глаза. – Честно. Я бы не стала лгать о таком.

Уязвленная, грустная девочка, с едва уловимой толикой надежды в небесных глазах. Она ждет чего-то? Точно! Вот я дурак!

– Я верю тебе, Ника. Верю… – мои руки находят ее ледяные ладони. А вот и новое прозвище для нее. Лягушонок.

Растираю холодную кожу, отдавая собственное тепло. Это невыносимо. Каждая ее слезинка, словно кол в мое сердце. Вчера был лучший вечер, а сегодня все наоборот.

– Мы… Мы с Марком… – закрывает глаза. – В день расставания все было. За пару дней до встречи с тобой в клубе. И теперь я… Я не знаю, кто… – забирает ладони и закрывает ими лицо, заглушая рыдания.

– Подожди, – осторожно убираю преграду, чтобы увидеть ее и задать один безумный вопрос, который возник в моих мыслях. Влетел пулей в мозг и прочно устроился в самом центре. – Хочешь сказать, что я могу быть?..

– Да. Возможно.

Вокруг все меркнет, остается только ее заплаканное, но все равно такое милое и прекрасное личико, а слово «возможно» играет тихим эхом с моим слухом.

Мы говорим с Никой какими-то полу предложениями, но этого достаточно для понимания. Как любил говорить дед – близким людям слова не нужны. Кажется, мы с Шипучкой уже на пути к таким отношениям.

Последний вскрывшийся факт выбил из меня дух. Напрочь. Начисто. В горле сухо. В груди пожар. В голове взрыв.

– Я принесу воды, – произношу глухо, осторожно снимая ее ноги с себя, и встаю.

Ника

Вот и все. Зажмуриваюсь, чтобы не смотреть, как Арсений уходит. Боюсь, что в такой ситуации любой бы сбежал. Мчался бы со всех ног подальше от этого головняка и девушки, которая не умеет правильно пользоваться мозгами, когда это очень необходимо. Жду, когда хлопнет входная дверь, чтобы уже зарыдать в голос, но слышу только лишь, как хлопает холодильник…

– Сок или минералку? Ой, ты же не пьешь. Может, хочешь свой чай? Правда он уже остыл, – произносит Арс слишком быстро, не давая и секунды на ответ.

Нервничает, что ли? Ну, это не так уж и странно… Даже его железная воля пошатнулась от такого удара, но он молодец. Держится. Я и не ожидала, что после всего он останется… Представляю, сколько силы воли ему требуется, чтобы не стартануть отсюда прямо сейчас.

– Сень, не нужно… Ты можешь уйти, если хочешь. Я все пойму, – говорю абсолютно искренне, не встречаясь с ним взглядом.

Не могу. Просто не могу посмотреть ему в глаза, потому что боюсь увидеть в них подтверждение того, что я именно та, кем себя чувствую. Кем меня будут считать все, если узнают правду.

– Уйти? Сейчас? Да ты издеваешься?! – Арсений вновь садится рядом со мной на диван, но уже на расстоянии.

С одной стороны, это облегчение, а с другой… Даже как-то немного обидно, но я понимаю, почему он теперь держит дистанцию. Все слишком запутано и сложно.

– Значит, так. Я скажу это один гребанный раз, а в следующий – напишу тебе на лбу перманентным маркером. Я. Не. Собираюсь. Никуда. Уходить. Сколько бы ты не брыкалась и не отталкивала меня. Ясно?

Боже… Какой же он упрямый. Вот честно. Всего секунду назад был растерян, а теперь снова уверен в себе и невозмутим.

– Ясно?! – повторяет с небывалой строгостью в голосе.

Спина выпрямляется сама собой. Ого. У меня такая реакция только на Семеныча, когда он ругается, ну и на папу. Последний, правда, уже давно не повышал на меня голос, но в детстве я выхватывала по самое не балуйся.

– Ясно, – отвечаю, все еще гуляя взглядом по комнате. Что угодно, лишь бы не попасть в плен бесстыжих карих глаз.

Милкина книга на столе, пыль на телике, который мы включали в последний раз недели две назад. На полу растянулся коричневый старый ковролин, почти посередине пятно от утюга. Мой косяк. Признаю. В зоне кухни горит верхний свет, обычная лампочка на проводке, но так было не всегда. Плафон мы с Милой бахнули пробкой от шампанского, когда праздновали новоселье.

Во второй части комнаты, где сидим мы с Арсением, значительно темнее, и этот полумрак как-то странно на меня влияет. Мужские горячие руки находят мои, и сердце снова радостно вздрагивает.

– Ника… – произносит ласково, словно пером по коже.

Он меня с ума сведет. Нельзя поддаваться, но вдруг мы сможем все решить и… «Исключено!» – вопит внутренний Гуру.

– Что сказал Марк? – спрашиваю, стараясь вернуться к серьезному разговору. Нам еще многое нужно обсудить. – Я ему не говорила о том, что…

– Твоя мама позвонила ему и устроила конкретный разнос, – отвечает Арс. – Ты не сказала ей о том, что ребенок может быть не его?

Черт! Уже и забыла, что мама знает лишь часть истории. Нужно обязательно объяснить ей всю сложность ситуации, пока она не натворила делов, например, не начала звонить родителям Марка, чтобы они заставили его взять ответственность. И зачем она вообще решила влезть? Я же ее не просила.