Книга Игра в обороне, страница 16 – Кендалл Райан

– Ты действительно не помнишь, что произошло между нами, не так ли? В ту ночь, когда вы, ребята, обыграли «Детройт» в седьмом матче последнего сезона…

Он смотрит на пол между нашими ногами.

– Нет, – голос его звучит напряженно. – Я помню.

Постойте. Что?

Погодите. Тем утром он вел себя так, будто ничего не случилось… Я вдруг чувствую себя использованной и одинокой. Как будто я – случайная девчонка на ночь, которую он пригласил к себе в постель. Еще одна женщина в списке его завоеваний. Это ужасно. За гранью. Я агонизировала с той самой ночи. Была так зла и полна сожалений.

– Ты… помнишь?

– Черт. – Когда он поднимает на меня взгляд, его глаза полны сожаления. Пугающе огромного сожаления. – Из-за этого я ужасно себя чувствовал последние три месяца, две недели и… – Он раздумывает секунду, ища взглядом мой взгляд, – четыре дня.

У меня слегка колет в груди. Он должен начать говорить внятно. Мать его, немедленно.

– Но я не знал, что еще делать, – продолжает он. – Боже, то, как ты на следующее утро смотрела на меня… Очевидно было, что ты жалеешь об этом. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение по отношению к брату. Я думал, что поступаю правильно. Я пытался защитить тебя, Элиза.

Тихий звук раздраженного несогласия вырывается из моего нутра, и я хочу подчеркнуть, что я – взрослая и не нуждаюсь в защите. Но вместо этого делаю глубокий вдох и провожу рукой по лицу. Честно говоря, я потеряла дар речи. Он притворялся, будто не знал, что у нас был секс. Разве это не хуже, чем и вправду забыть?

Я качаю головой, все еще пытаясь осмыслить это.

– Я… ты… Что? – выдыхаю я и ищу, что сказать, когда Джастин продолжает.

– Я помню, окей? Все. Каждый всхлип, каждый стон, каждый вздох. Как идеальны мы были вместе. Какова ты на вкус, каково это – чувствовать твое тело рядом с моим. Дерьмо, я помню, мать его, все. И, кажется, я не могу перестать думать о тебе. – Голос у него такой отчаянный и хриплый, что это пронзает мне сердце.

Мы оба чувствуем одно и то же.

Но я не доставлю ему удовольствия, сказав это.

Я хочу злиться на него. Хочу визжать и орать на него. Но вместо этого я просто чувствую печаль. Опустошение. Как будто мы потратили впустую последние три месяца, ходя на цыпочках вокруг этого события. Избегая друг друга. Я даром потратила столько времени, терзаясь по поводу той ночи. Мы были когда-то друзьями, почти семьей, а теперь я чувствую себя неловко в его присутствии, будто нечто отвратительно грязное повисло меж нами.

Джастин прячет руку в карман и печально смотрит на меня.

– Я подумал, как сильно облажался, и решил, будет лучше, если мы оба забудем, что это вообще случилось. Это была ошибка, да? То, что мы переспали?

– Мы уже не дети. Не относись ко мне так, будто я стеклянная.

Мой мозг начинает крутиться на предельных оборотах, когда Джастин вдруг начинает двигаться к выходу.

– Извини, мне лучше уйти.

Он не может. Я встаю и делаю единственное, что могу придумать. Я хватаю его за рубашку и прижимаю к себе. Не знаю, дать ему пощечину или поцеловать, и эта нерешительность парализует меня. То, что случится дальше, при любом раскладе полностью изменит нашу дружбу.

В этот момент я понимаю, что меня трясет. Я дрожу всем телом и понятия не имею почему.

Может быть, потому что три месяца чувствовать себя куском дерьма – это слишком долго. И после разрыва, алкоголя и поцелуев я чувствую себя эмоционально истощенной и растерянной.

– Эй, все в порядке. Сделай вдох.

Я делаю медленный, прерывистый вдох.

Джастин все смотрит на меня внимательным, настороженным взглядом, который я не могу прочитать.

– Давай сядем. – Он опускает нас на диван, и его пальцы нежно касаются моего затылка, ласково пробегая вдоль линии подбородка, и во мне начинают бушевать необузданные эмоции.

Я не хочу, чтобы он говорил мне милые слова или целовал так, будто жить не может без моих губ. Я хочу, чтобы он продолжал притворяться, как если бы той ночи не было, – что я для него ничего не значу. Даже меньше, чем ничего. Я знаю, что у нас нет будущего, я смирилась с этим. А сломленный, страстный Джастин Брэди, глядящий на меня с жаром в глазах, приведет нас лишь к неприятностям. Разве нет?

Я пытаюсь воскресить в памяти голос Бекки, ее страшные предостережения, но ничего не получается, ведь я помню, это именно она пригласила Оуэна в бар, зная, кто всегда ходит за ним тенью. Тенью, которая сидит сейчас рядом со мной в моей квартире, и все, о чем я могу думать теперь, – это как бы снова заняться с ним сексом. Я убью Бекку, как только увижу.

Я ищу причины, по которым я не могу продолжить этот поцелуй, но не нахожу и вижу, как голодно он смотрит на меня и какое обеспокоенное выражение в его темных глазах.

Прижавшись ближе, я вновь впиваюсь губами в его губы. Он издает удивленный звук, но проходит лишь мгновение, прежде чем он подносит руки к моему подбородку, глубоко целуя меня, его язык тянется к моему.

Потом его губы замирают, и он чуть отодвигается.

– Эл, ты пьяна.

Я отрицательно качаю головой.

– Не настолько.

Он снова меня целует, его язык жадно сплетается с моим. Его поцелуи очень хороши. Меня никогда так не целовали. Так глубоко, требовательно и жестко. Он целуется, будто играет в хоккей, – с полной уверенностью и прицельной сосредоточенностью.

– Ты злишься на меня? – спрашивает он между поцелуями.

– Да. – Я тяну его к губам, одной рукой обнимая за шею. Но это не значит, что я готова прекратить его целовать. Боже, в этом мужчине есть нечто особенное.

– Никто не должен узнать. – Голос у него хриплый и немного отчаянный, и будь я проклята, если это не разжигает во мне фейерверки, словно на Четвертое июля, соски твердеют, а внутри все сводит от желания.

Я киваю, сжав кулак на его пропотевшей рубашке.

– Согласна. Особенно мой брат.

Я вдруг отстраняюсь, желая взглянуть на него. Увидеть его глаза. Он смотрит на меня сверху вниз с удивлением, губы у него влажные и припухшие от моих поцелуев.

– Но не игнорируй меня больше. Мы друзья, так?

Он касается моей щеки большим пальцем.

– Да. И я действительно сожалею. Никогда больше не стану тебя игнорировать. Это были самые долгие месяцы моей жизни, я наблюдал за тобой и не знал, как это исправить. Я не смогу пройти через это снова.

Схватив его за рубашку, я притягиваю его ближе, и мы вместе падаем на диван: я – на спину, а он – сверху. Джастин опирается на руки, нависая надо мной, заключая меня в клетку своими бицепсами и твердыми бедрами. И именно тут я и хочу быть сейчас. Безумие, не так ли? Я должна злиться на него. И, может, немного злюсь, но я месяцами страдала из-за той ночи. И единственный разумный выход – заменить это воспоминание новым. Лучшим.