Книга Величие и проклятие Петербурга, страница 42 – Андрей Буровский

Эту внутреннюю контрастность уже неправильно будет называть контрастностью. Гораздо точнее и правильнее будет говорить о «мозаичности»: ведь урочище — единое явление, состоящее из компонентов мозаики. Каждая фация — это кусочек мозаики, сопрягаясь, все эти кусочки творят урочище.

Междисциплинарный межпредметный подход

Наверное, не все читатели внутренне готовы к применению подобных терминов. Слишком глубоко внедрилось в сознание людей: есть разные отрасли знания, и смешивать их нельзя. В каждой науке и отрасли знания — свои термины, свой понятийный аппарат. Применять их можно только в этой отрасли знания, и нигде больше. Нельзя говорить о человеке как природном объекте — это «ненаучно». Нельзя говорить о лесах и полях, как о текстах, которые надо прочитать. Тем более глубоко «ненаучно» говорить о «разуме природы» или о «выборе путей развития», который совершает река.

К счастью для всех и для науки, в конце XX века сложилась совсем другая наука. Как и полагается в жизни специалистов, одни поносят ее на чем свет стоит, другие отрицают, что такая наука существует… но есть и третьи, которые данными этой науки пользуются. Называют это направление не очень простым словом «постнеклассическая наука»… На самом деле это не очень важно, но посудите сами, — не мог же я не сказать, как она называется и какие страсти кипят вокруг постнеклассической науки.

А в данный момент для нас главное — ни в XIX, ни в первой половине XX века наука не могла объяснить, чем удивителен Петербург. Теперь такая наука есть. Уже знаменитый физик Нильс Бор в 20-е годы XX века ввел понятие «принцип дополнительности».

Чтобы полнее понять любой объект, говорил Нильс Бор, нужно одновременно рассматривать его средствами разных научных дисциплин. Нужно увидеть объект изучения с разных сторон и позиций. И чем больше позиций, тем полнее полученное знание.

А еще есть и такой «принцип относительности», введенный в науку А. Эйнштейном. Согласно этому принципу объект — это то, чем мы его считаем. В начале XX века для многих ученых было шоком — элементарную частицу света допустимо считать и волной, и частицей. Ничто не будет ошибкой: можно считать и частицей, и волной, все в полном порядке.

Но тогда и город можно считать центром науки, экономическим центром и ландшафтом одновременно. В любом случае — никакой ошибки.

Согласно принципу относительности город — это и точка на карте, и пространство, и общность людей, и экономический центр, и центр культуры и науки.

С точки зрения принципа дополнительности чем больше таких взглядов с позиций разных наук, тем точнее наше знание о городе.

Такой подход и называется межпредметным междисциплинарным — то есть лежащим вне одной научной дисциплины. Такой подход и основан на соединении, синтезе данных разных научных дисциплин.

Петербург — это часть экономической инфраструктуры России, и изучать его должна экономика? Да… Но это часть истины.

Петербург — это центр науки, и его изучением должна заниматься культурология? Да, это еще одна часть истины.

Петербург — важнейший город русской истории, им должна заниматься история? И это тоже истинная правда.

Петербург — географический объект, изучать его должна география? Конечно, и это тоже правда.

Изучение города как ландшафта, в котором обитает человек; как антропогенного урочища действительно не принадлежит к числу «общепринятых, стандартных и даже распространенных». Но такая возможность уже появилась; отказаться от такого взгляда на город — получить о нем неполную информацию.

Ложь начинается не там, где появляется еще один ракурс, а там, где он объявляется единственно возможным, единственным правильным и так далее. Истина же тем полнее, чем больше взглядов с позиции разных наук бросим мы на Петербург. Чем больше наук для изучения города используем, тем получим не только больше знаний, но и точнее поймем, что же такое Петербург.

И еще скромно замечу, что без географии все равно мы не поймем, что же происходит с людьми в Петербурге. Потому что обитают люди не в экономических инфраструктурах, не в культурах и социумах, а в домах, на улицах и площадях. То есть в географическом пространстве, в урочище. Формирование их отношения к миру происходит именно здесь, на улицах, площадях и внутри зданий.

Без изучения Санкт-Петербурга как антропогенного ландшафта многие стороны его формирования, истории, современной жизни, перспективы развития просто невозможно понять.

Антропогенное урочище

Вплотную подошел к тому, чтобы использовать географические понятия в своем анализе, В. Н. Топоров. Для него Аптекарский остров — это урочище; В. Н. Топоров понимает этот термин исключительно как «особенное» или «отличное» место и описывает происходящее на Аптекарском острове исключительно в традициях гуманитарных наук. [77] Владимир Николаевич применил новый метод — и потому смог многое, чего не могли его предшественники. Владимир Николаевич применил метод непоследовательно, не пошел до конца, и потому многое упустил.

В. Н. Топоров хорошо показал, кто собирался на Аптекарский остров, в это особенное место, почему там собирались именно такие люди и что из этого получалось. Но он не показал, что именно происходило с этими людьми на Аптекарском острове. Менялись ли они оттого, что здесь живут? Вопросы даже не поставлены.

Тем более Владимир Николаевич никак не описывает Аптекарский остров как пространство, в котором обитает человек.

А ведь давно уже существует такой раздел географии, как антропогенное ландшафтоведение. Населенные пункты в этой дисциплине рассматриваются как особый тип ландшафтов — селитебные ландшафты. Стоит применить аппарат ландшафтоведения к исследованию городов — и многое, непостижимое до сих пор, становится понятным, вполне доступным для анализа.

Итак, Санкт-Петербургское городское урочище…

Урочище состоит из множества связанных между собой антропогенных фаций. Как антропогенное урочище — явление и природное, и человеческое одновременно, так и каждая антропогенная фация — порождение и природы, и человека. Поэтому антропогенная фация — явление более частное, более локальное, чем фация природная.

Если даже одинаковый тип застройки распространяется в разных географических ландшафтах — уже возникают разные антропогенные фации. «Шлакоблочные пятиэтажные дома, связанные заасфальтированными дорожками и с пустырями между ними» могут находиться и в Петербурге, и в Крыму. А в Петербурге они могут находиться на субстрате Карельского перешейка, поймы Невы, Васильевского острова… И каждый раз образуются новые фации.

Матрешка, матрешка, лети выше солнца…

Лида, 4 года