Книга В плену Зверя, страница 51 – Виктория Вестич

– С ним все в порядке? – как же страшно задавать этот вопрос!

– В порядке, в порядке, – наконец успокоил Рустем и у меня будто камень с души свалился.

Вот только к чему тогда все это?

– Он очнулся? – догадалась я и постаралась унять бешено бьющееся сердце.

– Очнулся, – сурово сведя брови на переносице и не глядя на меня кивнул Рустем.

– Тогда я к нему!

Я бросилась к уже знакомой до каждой потертости двери палаты, но Рустема опередил:

– Он не помнит тебя.

Замерла, как вкопанная, и медленно повернулась к нему.

– Ч-что? – запнувшись, спросила хрипло.

– Он тебя не помнит, – терпеливо повторил Рустем и добил, – Совсем.

– Но… подожди, как такое возможно... – прошептала я растерянно и в душе вспыхнула глупая надежда, – Подожди, ты меня разыгрываешь? Ты говоришь это специально?

Рустем взглянул на меня с жалостью и невесело хмыкнул:

– Если бы. Это последствия травмы головы – так сказал врач. Зверю крепко досталось, он еле выкарабкался.

– Под-дожди, но это же… это же ничего, память к нему еще вернется и мы…

– Марина, – оборвал меня мужчина, мягко приобнимая за плечи, словно стараясь успокоить и поддержать, и вместо ответа отрицательно покачал головой.

Почувствовав, как от слабости подкашиваются ноги, я опустилась на жесткий больничный стул.

– Но как же… как же теперь быть? Ведь у нас будет ребенок! – я смотрела на него с надеждой, будто Рустем мог по щелчку пальцев решить все проблемы.

Мужчина тяжело вздохнул, опустился рядом и, глядя перед собой, выдавил:

– Может, это к лучшему?

– То есть? – меня как током ударило.

Рустем устало растер лицо ладонями.

– Ты думаешь, что это конец? – глухо спросил он, – Бой закончился, Дамир его победил – и все? Ты же сама слышала, что говорила Жанна. Помимо Змея есть еще кто-то, кто хочет избавиться от него. Да и одного Змея достаточно. Его люди будут мстить.

– Подожди, но бой ведь был честный и…

– Здесь начнется резня. И ты станешь не более чем разменной монетой. Слабым местом Зверя, которым они непременно воспользуются. Узнают, что ты беременна его ребенком – и все, с этого момента тебе не жить. Второй раз потерять родных он не перенесет. А ты сама сможешь жить, зная, что в любой момент твоего ребенка могут украсть? Дамир не простит себя, если с его дочерью или сыном что-то случится. А ты себя простишь?

Я слушала его и даже толком не понимала смысла слов. Дамир забыл меня. Совсем и возможно это навсегда. Даже если я попрошу прощения, он не поймет, за что. Если скажу, что беременна, он не поверит, что от него. А если поверит, то… он ведь стал прежним Зверем. Безжалостным, жестоким, для которого я незнакомая женщина, а наш ребенок… Нужен ли он ему?

– И… что мне делать? – растерянно прошептала я.

– Я дам тебе денег, Марина. Много, чтобы хватило на все. Буду скидывать деньги на отдельный счет, чтобы ты могла растить ребенка и он ни в чем не нуждался. Тебе надо уехать, пока есть такая возможность.

– Я не могу! – встрепенулась и посмотрела на Рустема, – Не могу просто бросить его один на один здесь, в опасности.

– Ты никак ему не поможешь. И… – начал было он, но махнул рукой, – впрочем, неважно.

– Что неважно?

– Ты думаешь, он бы оставил тебя рядом сейчас? В это время, когда даже его жизнь в опасности – а он не маленькое беспомощное дитя. Почему, думаешь, он прогонял тебя из клуба? Просто хотел, чтобы ты и его ребенок были подальше от всей этой грязи. Чтобы вам ничего не угрожало. Если бы он был сейчас в памяти, все равно поступил бы так же. Ты зря думаешь, что в таком случае вы бы поженились и жили долго и счастливо. Это не сказка, а реальность я тебе озвучил.

– Я могу прятаться в доме. Не выезжать никуда, совсем, – попыталась я уговорить его, но заметила скептический взгляд Рустема и сникла, – я не могу так… не могу бросить его.

– Тебе надо думать сейчас о ребенке. Ты теперь отвечаешь не только за себя, но и за жизнь малыша, хочешь ты того или нет.

– Я не уеду. Не брошу его.

– Уедешь, – покачал головой Рустем, с горечью глядя на меня, – вы его слабое место. Ты и ребенок. Поэтому пока не поздно, пока никто не знает о беременности, ты должна уехать. Ради своего же первенца, ради Дамира – этот ребенок все для него, поверь. А если все устаканится, я дам тебе знать или скажу ему.

– А если нет?

– По крайней мере, вы останетесь живы.

Вот только что у меня была надежда и ее не стало. Все, чего мне хотелось – увидеть, как Дамир идет на поправку, узнать с ним пол нашего малыша и увидеть, как он будет укачивать его на руках. Встать с ним спина к спине и никогда больше не отпускать. Ничего особенного, обычная женская мечта – любимый мужчина и дети, тихое семейное счастье. А теперь я должна выбирать. И это самый ужасный, самый нечестный выбор – между мужчиной всей жизни и ребенком, которого носишь под сердцем.

Только один из них был совсем беззащитным, и без меня ему было не выжить.

– Георг отвезет тебя в аэропорт, – прервал мои мысли Рустем, – Не бери много вещей, чтобы не привлекать внимания, только самое нужное. Приедешь и купишь потом все, что понадобится.

Я кивала, слушая Рустема в прострации. Сердце разрывалось от тоски.

– Марин, – он развернул меня к себе и заглянул в глаза, – Дамир может позаботиться о себе. Но такие люди, как мы с ним… нам опасно иметь семью. Вспомни, что произошло с его сестрой, матерью, братьями. Ты не видела этого ужаса, а я чуть ли не рос в семье Зверевых, я видел, как это было. Смерть его ребенка… твоя смерть… это его добьет.

Сглотнула горький комок слез и кивнула.

– Ты сильная девочка. Иди сюда. Все будет хорошо, – успокаивал меня Рустем, пока я горько ревела, уткнувшись в его плечо, – береги себя и ребенка. Иначе мне точно конец.

Отстранившись, я слабо улыбнулась и снова кивнула. Поднялась и как во сне пошагала дальше по коридору больницы. Но через несколько шагов остановилась и обернулась:

– Ты… следи за ним, ладно? Иначе я за себя не ручаюсь.

– Будет сделано, Марина Зверева, – хмыкнул он, отсалютовав на прощание пальцами.

******

Рустем стоял в дверях палаты, привалившись плечом к косяку двери. Заметил, что Дамир медленно открыл глаза и хмыкнул:

– Я уже говорил тебе, что ты везучий сукин сын?

Зверь усмехнулся, но тут же поморщился: кровь на разбитой губе запеклась и теперь корка треснула.

– Я живучий, как таракан, – прохрипел он, – меня так просто не прихлопнешь.

Рустем покачал головой, отлепился от стены и, подойдя к постели, сел на стоящий рядом стул. Зверь хохмил даже в такой аховой ситуации, с проломленными ребрами, отбитыми внутренностями и продырявленной башкой. Значит, жить будет.