Книга Эрсус. Преддверие, страница 23 – Вел Павлов

— Дочь, замолчи! — хриплым голосом проговорила Арина, еле живая.

— Все в порядке, Арина Федоровна! Я никто вашему брату, в прямом смысле никто, познакомились мы совсем недавно, и так уж произошло, что он мне очень помог, а я… я… я… я влюбилась, наверное, — девушка улыбнулась уголками губ. В глазах заплескали искры, но сразу погасли. — А после его не стало, — и девушка в который раз за несколько дней зарыдала.

— Всё-всё успокойся, милая.

С кресла медленно поднялась Раиса Николаевна, и присев рядом, прижала Алису к себе, успокаивая и поглаживая ту по голове.

— Спасибо вам, я хоть и не достойна этого, но спасибо! — шептала девушка, плача.

— Уже нам решать, достояна ты или нет, расскажи, что было дальше? — бесцветным спросила пожилая женщина.

— Да, я расскажу, всё расскажу…

* * *

— Так все и было.

Закончила свой рассказ Алиса, все это время находившаяся в объятиях Беловой, которая не переставала поглаживать ту по волосам.

— Мой сын погиб не зря, — хрипло начала Арина. — Он спас людей, как и его отец тогда.

— Да мне плевать, кто там спас людей, а кто нет, я хочу себе живого брата! Живого и невредимого! Кто теперь будет меня ругать? Кто будет отгонять назойливых парней от меня? А? Это все эти виноваты! — девушка была уже в истерике и не переставала рыдать.

Арина поспешила к дочке, пытаясь ту утешить, хотя сама была на грани.

— Хватит, доченька, твой брат сделал бы это для любого здесь присутствующего, для меня, для тебя, для Вадима, для твоих дедушки и бабушки, потому что он вас любит, так уж… — но слова так и не вырвались из легких заботливой матери, лишь тихий плач.

Не плакал лишь Вадим, выслушав всю историю до конца, и скромно посматривая на родных.

— Мой брат живой, — тихо прошептал тот. — Он самый сильный, он сказал, что не умрет пока не научить меня драться. Вот увидите, он вернется, скоро… Он просто уехал по делам, ведь так? — оглядел мальчишка всех присутствующих.

Ответом было лишь молчание, и тихий плач женщин, и тяжелые вздохи стариков.

* * *

И безобидный вид ребенка до сих пор стоял перед глазами полковника, который уверовал в силу своего брата настолько сильно, что даже отказывался принимать смерть родного человека.

Размышления мужчины прервал, скрип двери, послышалось глухое падение метательного ножа, и в комнату проник женский силуэт. Та аккуратно, огибая разрушенную мебель, ступая по нетронутым участкам пола, медленно подошла к супругу, присела на подлокотник кресла, обняла его, и коснулась лбом головы мужчины.

— Кеша, я думаю, что наш внук еще жив, ты ведь знаешь, у меня бывает подобное, да и прабабка у меня была знахаркой деревенской.

— Жаль, Раечка, что я тебя не послушал и отпустил его, ты ведь предупреждала, а я дурак старый…

— Кто мог знать, что случится подобное? Вот именно что никто! Зато ты хорошо обучил своего внука, ведь он столкнулся с неизвестным, а как сражался? Прямо как ты в молодости! Помнишь? — женщина, взглянула на мужчину с теплотой.

— Он лучше, — хрипло прошептал мужчина. — Гораздо лучше меня и стократ сильнее! Он не мог погибнуть, ты права, Раечка! — более уверенно сказал Белов.

— Конечно, не мог! Он вернутся, скоро! — поддержала его жена.

— Значит, нужно все подготовить к его возвращению, — мужчина медленно поднялся с кресла, искра жизни вновь вспыхнула в груди у старика, и неуверенной походкой тот покинул рабочий кабинет.

Стоило покинуть Белову кабинет, как женщина вдруг зашептала:

— Прости Кеша, наш внук действительно жив, хоть я его и еле чувствую, но, думаю, сейчас, он уже не в нашем мире.

И следом за любимым мужчиной покинула разрушенное помещение, тихонько прикрыв за собой дверь.

* * *

Великий купец и работорговец Шахан Хаддад, впервые на памяти за почти восемьдесят лет своей жизни, чувствовал на себя всю жару великой Кстусы. А Улисс и её сестра Ссилу опаляли пустыню так, будто это был их последний день, и завтра наступит их вечный закат.

Торговца не спасали ни артефакт холода, ни артефакт ветра, прислонённые друг к другу. И также мало удовольствия он сегодня получал от одной из любимых рабынь Русты. Та склонилась над промежностью и доставляла небесное блаженство великому купцу. Тогда как её сестра-близнец Риста за всем наблюдала с серьезным выражением лица.

Очередное движение головой девушки, и со всех сил, которые имел толстый мужчина, он грубо схватил ту за волосы, прижал к своему паху как можно сильнее, протяжно вздохнул, из горла вырвался каркающий стон и Шахан расслабился, все-таки получив долю своего долгожданного наслаждения, хоть оно и было омрачено неуёмной жаждой и жарой.

— Будь проклят этот зной и вечная духота! Да благословит меня великий Хамус, скоро мы покинем земли жадных паршисов, и будем в месте нашего назначения, — проговорил купец, и обратив внимание на рабыню, которая так и не подняла головы, вздохнул:

— Ты сегодня хорошо постаралась, возможно, по прибытию в город я дам вам обоим увидеться с семьей, а сейчас принеси мне воды, с парой кусочков льда.

— Благодарю вас, господин, сейчас все будет исполнено, — прозвучал тихий голос юной девицы.

Руста отошла от купца, а Риста так и продолжала стоять рядом с господином с холодным выражением лица.

Еще раз поклонившись, та покинула шатер работорговца, оставив после себя терпкий запах луговых цветов. Купец мог себе позволить самые дешевые духи для своих любимых вещей. И ему это сильно нравилось, таким образом, он мог показать своим шакалам-врагам свой статус и положение.

— Да прервет темнейшая Ивара их жизненный цикл, и пусть будут они прокляты великим Хамусом, — вдруг сплюнул Хаддад.

Вспоминая своих извечных противников, ожидающих его в славном городе Летэс, который и являлся конечным пунктом его назначения. Настроение работорговца медленно стало опускаться, стоило вспомнить как много он должен одному из своих извечных противников.

— Господин Хаддад, для вас новости, вы изволите выйти взглянуть, или мне самому зайти к вам? — донесся с улицы мужской голос.

Голос принадлежал самому верному командиру наемников. Вот уже несколько лет он регулярно сопровождал купца в его странствиях. Да и всей охраной в караване заведовал также этот человек.

— Проходи, Косаар! Расскажи, что стряслось? — лениво отозвался торговец.

Откинув полог шатра, в него протиснулся мужчина лет сорока пяти, седоватые каштановые волосы, собранные в конский хвост. Цепкие глаза, ловившие взглядом все на своем пути, и шрам пересекающий скулу, доходил до самой шеи, а на голове находился кусок засаленной ткани, походивший на платок.

Наемник оглядел шатер купца, как всегда уютно и чисто, заслуга рабов, и самое приятное, что тут прохладно и веяло освежающей влагой.