Онлайн книга «Сердце двушки»
|
– Потому что вынужден терпеть вот ее! – Жеста Зю Наста не видела, но и без того поняла, что Зю показала на ее кресло. – А все из-за Белдо! – Неправда, – вяло отозвался Гамов. – И вовсе не из-за старика! Я ее люблю! – Никого ты не любишь! – отмахнулась Зю. – Ну признайся хоть нам: тебе с ней тяжело! Ты с ней потому, что она зачем-то нужна Гаю! Наста напряженно ждала, что ответит Гамов, но тот только проворчал: – Да отстаньте вы от меня! – Вот! Он даже не спорит! Он со мной втайне согласен! – восторжествовала Зю. – И лично я ему сочувствую! Девушка темперамента Насты – это как лайка или хаски. Ее надо постоянно занимать и загружать. Она не способна находиться в четырех стенах. Если просто оставить ее в квартире, она там все разнесет. А Женечка при ней как сиделка! «Пойдем, дорогая моя, я тебя пробегаю, пока ты ничего не сокрушила!» Вспорхнув, как птица, Зю присела около Гамова на корточки. – Ты стольким ради нее пожертвовал! Своей свободой, обществом единомышленников, возможностью получать образование! Живешь в какой-то глуши, почти в деревне! В Москву ехать больше часа! – проникновенно произнесла она. Все это звучало как полнейший бред, однако «живущий в деревне» Гамов как будто искренне опечалился и опустил взгляд. Наста даже губу прикусила. Это какое такое образование она мешает получать Гамову, который дрыхнет до полудня, а потом начинает сравнивать куртки по каталогам?! – А тебе ведь нужно и самому куда-то двигаться, как-то реализоваться, а не занимать лайку, круглосуточно находясь при ней нянькой! – кипела Зю. Гамов поднялся во весь рост, как бы для того, чтобы поставить Зю на место (ну, так подумала Наста), но вдруг как-то сдулся и жалобно спросил: – Ну лайку и лайку! А мне что делать? – И это говорит дрессировщик гиел! Выбери себе собаку правильной породы! Например, существует французский бульдог. Умный, спокойный пес. Мирно лежит на диване и ждет хозяина, – сказала Зю. – Ага. Ждет и изобретает черно-белый смартфон, который и без него уже изобретен. Нужно всего лишь зайти в «настройки» и сделать пару кликов, – язвительно произнес Юрий фон Крейн. Зю отмахнулась от него трубкой, величественно поднялась и вернулась на диван. При этом она быстро покосилась на кресло. Наста продолжала, свернувшись, лежать под пледом. Она ощущала, что ее предают, причем предают как-то глобально и, главное, там, где она и подозревать не могла. – Я ее люблю! – безнадежно повторил Гамов. Зю поморщилась. – Ерунда! – заявила она. – Никого ты любить не способен. Ты прочитал значение этого слова где-нибудь в словаре – и сразу же его забыл. Ты с ней из-за дракона! – Чего? – испуганно переспросил Гамов. Зю простерла к Гамову руку с трубкой. Голос ее дрожал от злости, но внешне она казалась спокойной. Это был тот самый градус эмоций, когда любовь переплавляется в ненависть и возникают прожигающие душу слова. – Да, Женечка! Белдо с Гаем нужен дракончик Насты. Ну и сама девчонка тоже. Она яркая, с ней связана какая-то тайна! Короче, она для них – все! Ты – ничего! Ты красивый, милый, но ты как муж английской королевы: он как бы есть, но его имя всякий раз нужно вспоминать, потому что его как бы и нет!.. А ирония состоит в том, что королем себя считаешь именно ты! А ее – так… эй, девочка, иди сюда! – Ты лжешь! – крикнул Гамов, начиная закипать. – Я лишь передаю свою версию событий! – Чем больше Зю свирепела, тем спокойнее становилась. Голос только начинал позванивать, как у Гая. – Короче говоря, ты рассудил, что выгоднее быть с Настой, чем патрулировать с берсерками небо над Копытовом. Ведь ты, если задуматься, обычный берсерк на гиеле! Ты хитришь, пытаешься числиться в форте у Белдо, увиваешься вокруг Младочки и Владочки, потому что они тебя отмазывают!.. А ведь ты просто ленивый берсерк, который не хочет жить в казарме! – Ты несешь чушь! Берсерки не живут в казармах! – Но каждый день вталкивают штанишки в машинки и ездят на работу. А ты дрыхнешь! Ты всегда увиливал от своих непосредственных обязанностей. Ты эгоист, Женечка, поэтому берсерки тебя терпеть не могут! Ну, как солдаты, которые вкалывают где-то в тундре, не любят лентяев из роты почетного караула! Канат твоего эгоизма толстый, он тянет тебя к земле. А леска твоего альтруизма – надеюсь, ты знаешь значение этого слова? посмотри в словаре, когда будешь вспоминать, что такое «любить», – тоненькая. Она, конечно, тянет тебя к небу – но ровно настолько, насколько позволяет канат. – Я сам выбрал Насту! – отрезал Гамов. Он, как видно, убедился, что никакими аргументами злобную женщину не переиграть и выгоднее повторять одно и то же. – Женя! Конечно, ты выбираешь сам, но твой выбор предопределен! Он у тебя на лбу написан! Ну как если тебе скажут: что ты выберешь – пинок или шоколадку? Лень или труд? Много псиоса или мало? Красивую девушку или страшную?.. – Тупые примеры! – Не такие уж тупые! Но ты не хочешь, конечно, продаваться явно! И ты продаешься благородно! Гусары денег не берут – так уж пожалуйте именьице!.. А уж приспосабливаться ты умеешь! Вроде бы оно само собой происходит! Как Тальберг в «Белой гвардии». Почуял, что Белдо нужна Наста, – и вот вам Наста, Дионисий Тигранович! Прикажете завернуть в газетку или так скушаете? – Да что ты несешь! Я ее люблю! – Ой, да кого ты там любишь! Я слышала эту фразу от тебя раз десять, и всякий раз девушки были разные! Если бы ты выбирал сам, ты выбрал бы дочь Долбушина! Как ее там зовут в ШНыре? Рина? Но ей, похоже, на тебя наплевать! – Э-э? – спросил Тархов, удивленно переводя взгляд с Зю на Гамова и обратно. – Ты не в курсе. Ты позже пришел, – отрезала Зю. – Рина – дочь Долбушина, за которой невесть с какой радости прилетела пчела. Не знаю уж, какие у Альберта были надежды на ШНыр. Через дочь заключить со шнырами союз? Долбушин много раз предлагал им поддержку. Можно было бы разводить пегов на научной основе! Всех кляч отбраковать – только призовые жеребцы и кобылы. Шнырам создали бы прекрасные условия. Кормила бы их не чокнутая бабка, а команда отборных диетологов! Берсерки и маги не нападали бы на них, а защищали! Только делитесь закладками и приносите, что вам скажут! Но все бесполезно! Шныры и мозг – диаметрально противоположные понятия! – Золотых пчел не разведешь! Это не пеги и не гиелы! – сказал Тархов. – Их всегда столько, сколько шныров. В какие-то эпохи больше, в какие-то меньше. Заметив, что тема разговора, к счастью для него, изменилась, Гамов торопливо встал. Теперь он мог уехать будто бы потому, что хотел этого сам, а не потому, что его прогнала Зю. – Ладно… Поехал я! Что-то поздно… – сказал он, притворно зевая. – Пора будить мою… – …лайку? – подсказала Зю. Гамов шутливо замахнулся на нее и рывком встал с дивана. Кресло, в котором еще несколько минут назад находилась Наста, пустовало. В открытую входную дверь тянуло сквозняком. Когда это было надо, Наста умела передвигаться бесшумно. |