Книга Ложь, страница 20 – Надежда Борзакова

— А ты что думала, девочка? У нас с тобой любовь до гроба, м? — глядя поверх моей головы, брызжа слюной, проорал.

Открыла рот чтоб ответить, но захлебнулась слезами.

— Как в долбанных сказках, в которых ты прячешься от своей жалкой жизни? — а это уже иначе. Медленно. Глумливо. Самодовольно.

— Решила, я всегда буду рядом с такой вот хорошей девочкой? Ой, уже не девочкой, — картинно расжав пальцы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Больно. Как же больно. Будто сердце вырвали и растоптали. А еще холодно. Вроде лето вдруг мигом зимой стало. Ноги не держали, и я упала на асфальт. Содрала до крови голые колени.

— Арте-ом…, - прорыдала или скорее завыла.

— Проваливай, — безразлично донеслось сверху.

Он ушел. Я слышала, как звук шагов все удалялся и удалялся, пока вскоре не исчез совсем. В наступившей тишине слышала лишь себя. Более того, кажется видела одинокую скрючившуюся фигурку, сотрясающуюся от рыданий. Как будто сознание отделилось от тела и наблюдало за ним со стороны. Так, наверно и должно быть. Без сердца не живут. Но почему тогда мое все еще билось? И почему так болело.

— Вика? Ви-ик, — другие руки. Они осторожно подняли с земли и привлекли к пахнущей кровью футболке. — Ну не плачь, пожалуйста. Не плачь.

Меня подняли на руки и куда-то понесли. Все равно куда. Совершенно все равно. Я зажмурилась, спрятала лицо на его груди. Спасительное тепло и темнота. А я так продрогла…

Машина. В ней легкий запах освежителя, но от него стало душно. Спустила ноги на асфальт, опять закрыла лицо руками.

Мечтала исчезнуть. Просто взять и исчезнуть навсегда. Перестать существовать.

Колени ужасно жгло.

— Потерпи, — попросил сидящий на корточках Коля. Смочив марлевую салфетку в перекиси, парень неловко обработал мои ссадины. В неярком свете заметила его припухшую разбитую губу.

— Коль, — не проговорила. Даже не прошептала. Хрипло прокаркала, — Тебе самому обработать надо…

— Я в порядке, — отбросил салфетку и закрутил крышку на флаконе, — Забирайся, домой отвезу.

И посмотрел. Как-то… С жалостью? Знал ведь все. Видел. Интересно, сколько же раз. Хотелось спросить, но я не смогла. Отступившая было боль вновь накатила. Как цунами. Как снежная лавина. Я задыхалась.

— Вика…

— Оставь меня! — выскочила из машины, но сразу же натолкнулась на Колю. Он заключил меня в объятия и подтолкнул обратно. Я вырывалась, колотила его по груди сжатыми кулаками, но парню хоть бы что.

Но внезапно он отпустил и сказал:

— Или садись в машину, или я позвоню твоему отцу и скажу, что ты в слезах таскаешься одна по городу. Выбирай.

Наши дни

Опять и опять я прокручивала в голове этот момент. Нарочно, в бесплотной попытке найти силы поступить иначе. И чувствовала себя полной идиоткой. Слабовольной, бесхарактерной тряпкой потому, что так и не смогла.

Я же сейчас не то что не лучше, я намного хуже Елены, примчавшейся по первому зову к мужчине, который ее предал. Меня ведь и не звал никто. Более того, Артем вел себя как мудак, чуть не набросился на меня и вообще… Однако ничто из вышеперечисленного, никакие «вообще» не помешали мне оказаться следующим вечером в больнице.

— … давай я подпишу какую хочешь бумажку, ок? Сдохну, никто по судам не затаскает, отвечаю.

— Артем Игоревич, вам необходимо лечение. Как вы не понимаете, — Саныч терял терпение.

— Добрый вечер, — за дверью палаты меня ожидал рассерженный добряк-доктор и мой взбешенный… и крайне взбешенный Артем.

— Здравствуй, Вика, — ответил Саныч и опять обернулся к Артему. — Мои коллеги вас когда-то с того света вытаскивали, молодой человек. И вытащили. Вот только видимо зря, потому, что жизнью своей вы не дорожите!

Артем промолчал в ответ, буравя меня взглядом, а врач вышел.

— У тебя едва инфаркт не случился, — проговорила я, приблизившись. — И угроза возможно все еще есть.

— Тебе-то что? — он навис надо мной как скала.

— Мне — ничего, — я вскинула голову. — А у отца ты теперь один-единственный остался. Хочешь, чтоб он и тебя потерял?

Он судорожно сглотнул. Отшатнулся и отвел взгляд.

— Покопалась в прошлом, значит?

— Случайно узнала, — я закусила губу. Боль помогла сдержать подступающие слезы. — Могилу на кладбище увидела.

Артем отвернулся. Сильно хромая подошел к окну и оперся о подоконник.

— Я знаю, что ты на мотоцикле разбился. Что тебя едва спасли…

— Жалко стало?

— Не представляешь, как, — выплюнула я. — Но не из-за аварии. А от того, кем ты стал.

Я подскочила к нему. Артем выпрямился и вновь впился глазами в мои. В его плескались боль и тоска, что отражалось в моих я не желала представлять и обдумывать.

— Ты выжил. Поправился. Хотя, уверяю, многие после таких травм навсегда инвалидами остаются. И эти люди каждый день, каждую минуту борются за то, чтоб вернуть частичку прежней жизни. А у тебя она целая. Но ты не способен этого оценить! Ты уничтожаешь себя этой дрянью…

Я уже почти кричала. Сдерживать эмоции, чтоб пытаться выбрать подходящую из заранее запланированных фраз становилось все сложнее.

— Прожигаешь жизнь, которой тебе повезло не лишиться. Этого хотел бы Серый? Этого хотел бы твой отец?

— Ты нихера не знаешь!

— Возможно это так. Но скорее всего я знаю достаточно. Даже будущее твое вижу. В лучшем случае ты сможешь прожить такой жизнью еще какое-то время. Игорь сильно сдал, да и в общем ему уже пятьдесят пять. Сколько еще он сможет управлять делами? Несколько лет… А знаешь, что будет потом? Ты развалишь бизнес, бабло закончится. Не за что будет купить дурь, нечем будет заплатить за бесконечные тусовки. И тогда все твои шлюшки и убогие дружки по интересам исчезнут. И ты останешься один. Если, конечно, не умрешь раньше. Намного раньше, Артем.

Осознание того, насколько вероятно такое будущее высасывало силы. Я пыталась вздохнуть, но вместо глубокого вздоха получали рваные всхлипы. Пара слезинок все же скатились по щекам, и я торопливо стерла их.