Онлайн книга «Я научу тебя любить»
|
Самарский не кричал, не позволял голосу выйти из-под контроля, но делал акценты достаточно выразительно, чтобы даже тупому стало понятно — он дико зол. Настолько, что готов говорить совсем начистоту. — Я несу ответственность за то… И Корней тоже чувствовал злость. На идиота-Вадима, который решил подосрать именно сегодня. Сидел где-то, не высовывался, а здесь — здравствуйте. На тупую помощницу из приемной. На ту старую ситуацию, которая, Самарский прав, до сих пор не решена на все сто. Потому что это он уверен на все сто в Ланцовых. А остальные-то с чего вдруг должны быть уверены? Да и есть же Анфиса. Чертова Анфиса. — Ты за все несешь ответственность, Корней. За все. Я не буду сносить высотку. Ты понимаешь, надеюсь… — Никому ничего не придется сносить. Ланцовы не подадут в суд. — Уверенность такая откуда? Это штанга, Корней. А ты еще и скрыл… — Потому что решил. — Так давай поговорим о том, как решил. Ты спишь с этой малой? — Самарский спросил, глядя Корнею глаза, кивнув при этом на дверь. Будто делая отсылку к состоявшемуся когда-то разговору. Будто имея право задавать такие вопросы… — Это не ваше дело, Ярослав Анатольевич. — Это было бы не мое дело, если бы не угрожало моему бизнесу. Я дорожу репутацией. Мне казалось, ты тоже дорожишь. Своей. И моей. Но пока что выходит так, что из-за твоих действий обе репутации под угрозой. Или ты будешь ее рядом держать, пока исковая давность не кончится? И я, соответственно, тоже должен? Зачем ты это все сделал, Корней? Просто объясни мне… Блять. Видно было, что Самарский до последнего пытался сдерживать злость. Но не смог. Выплюнул ругательство завершающим аккордом, откинулся в кресле, запрокинул голову, опуская на лоб сложенные в замок пальцы. — Я уволил человека, который стал причиной проблем. Сами проблемы мы решили полюбовно. Ланцовы не пойдут в суд. Потому что… Они не пойдут. А даже если пошли бы — проиграли. Не мне вам это рассказывать. Почему Анна в ССК — потому что она устроила Ольшанского. Я попросил о ее стажировке еще до того, как все произошло. Наши личные отношения — это не та тема, которую я хотел бы обсуждать… — А я, по-твоему, хотел бы? — Самарский снова не выдержал. Перебил, положил локти на стол, приблизился к нему же, глядя на собеседника с прищуром. — Мне глубоко плевать, кто с кем крутит интрижки. Хоть с Ольшанским в десна целуйтесь. Я не хочу, чтобы все закончилось так, как оно закончится. Что ты обидишь девочку — она поскачет в суд. Или что сегодня вот это, — он снова взял в руки анонимку, потряс ею, уже не опустил, а бросил назад, — передают мне. А завтра — конкурентам. Сегодня — это мелкая пакость. Чисто вам. Чтобы жизнь медом не казалась. А если это действительно станет моей проблемой? На тебя надеяться? Или на девочку? Или свечку в церкви поставить, чтобы у вас все сложилось? — Я несу ответственность за этот проект, Ярослав Анатольевич. Перед вами. И за Ланцовых тоже несу. — Несешь. Полную ответственность, Корней. Своей головой. И должностью. Теперь только так. Два мужских взгляда встретились. Самарский смотрел так, что сомнений никаких — не шутит. И не преувеличивает. Высоцкий — понимает, принимает, кивает не потому, что нужно кивнуть, а потому что готов нести. Головой. И должностью. А еще репутацией. Той самой, которую так ценит. — И мой тебе совет… Не ставь вопрос в зависимость от личного… Я не знаю, что там за Ланцовы… И не хочу знать. Просто хочу, чтобы из-за них у меня не было проблем. Но если… Самарский сделал паузу, продолжая смотреть на Корнея. И сам злился, и по нему видел то же состояние. Желваки гуляли по скулам. Дышал ровно. — Если эта малая начнет меня шантажировать… — Пока вас шантажирует только ваша ассистентка. Ярослав Анатольевич. Тоже малая. Не заметили? — Это не она дала в штангу, Корней. Это сделал ты. И хорошо, что она это передала. Теперь хоть сюрпризом не будет, когда… — хотел сказать что-то резкое. Опять. Но сдержался. Дал себе несколько секунд, чтобы обдумать слова, повернул голову в сторону, посмотрел в окно… Потом снова на Корнея. — Когда я был таким, как ты. Немного младше. Я натворил много дурного. За многое мне до сих пор стыдно. И очень жалко, что я не слушал окружающих меня умных людей. Тех, кто старше. Чуть-чуть опытней. Тогда мне казалось, что я все делаю правильно, а окружающие просто не понимают… Пер против правил. Логики. Здравого смысла. Думал, что разруливаю, а по факту усугублял. Закончилось все… Плохо. Очень плохо, Корней. И я просто советую тебе… — Я не просил совета, Ярослав Анатольевич… Корней знал, что по той самой логике, здравому смыслу, из уважения к правилам… Ему стоило бы дослушать. Стоило бы и прислушаться тоже. Потому что… Самарский не из вредности. И не со зла. Но ему не хотелось. ни слушать. Ни слышать. В свое личное он пускать не собирался. Это явно читалось во взгляде. Потому что Самарский сначала снова прищурился, сжал челюсти… Собирался что-то еще сказать, но не стал. Взял листы, отвел чуть в сторону, ногой подвинул корзину для канцелярского мусора, отправил анонимку в свободный полет… — Сегодня я делаю так. Мы останавливаемся на том, что ответственность на тебе. Решай вопрос, Корней. Решай. Это больше нигде не должно вылезти. А если вылезет — владельцы должны отрицать. Это понятно, надеюсь? А советы… Захочешь получить — приходи. И глупостей не делай. Нигде, блять, не делай. Если знаешь, что все закончится плохо — отпусти девочку, пока не поздно. Не устраивай проблемы ни себе, ни мне. Договорились? И снова Корнею бы просто кивнуть, но он не делает этого. Встает, идет к двери, чувствуя все то же брожение желвак по скулам. Дергает ручку резче, чем хотелось бы, выходит в приемную… И даже смотреть особо не надо, чтобы понимать — Олеся… Если он не ошибается, зовут девочку так… Затаилась. Делает вид, что трудится в поте лица, а по факту… Устроить маленькую подставу на двоих с Вадимом смелости хватило, а посмотреть после этого ему в глаза — нет. Но ему не сложно… Он подойдет. Она ведь хотела внимания… Корней делал шаги в сторону стойки, видя, что девушка вздрагивает от каждого… И сглатывает… И боится… Прямо, как зайка. Только эта — подлая. Высоцкий положил на стойку локоть, смотрел несколько секунд на постепенно пунцовеющее лицо, ждал, когда перестанет делать вид, что смысл ее жизни — это экран компьютера… Дождался. Олеся посмотрела на него, сглотнула, попыталась улыбнуться, но быстро скисла… Потому что он смотрел так, как заслужила. — Передай дружку своему, что я его предупреждал. Он работу нашел уже, не знаешь? Потеряет. А ты… Не лезь. Ни ко мне. Ни к Ланцовой. Близость этого кабинета не делает тебя всесильной. Понимаешь? Спросил, ответа не ждал. Оттолкнулся, вышел из приемной. И снова коридор… И снова напряженные руки, спина, сжатые челюсти… И максимально херовое настроение. Именно то, чего ему так не хватало… |