Онлайн книга «Мой сын маг»
|
— Но не собираешься же ты сидеть здесь сложа руки! — А что я могу поделать? — Мэт выразительно скосил глаза в сторону шелковой стенки шатра и пальцем указала на свое ухо. Рамон широко раскрыл глаза. Намек он понял — у стен были уши. Он опустился на подушки напротив сына, сунул, руку во внутренний карман своего средневекового дублета и вынул вполне современный блокнот и шариковую ручку. Мэт усмехнулся: — Старина-профессор во всей своей красе! Отец кивнул, указал на ухо и ответил: — Старые привычки не умирают из-за смены декораций. Тут он не погрешил против истины: Мэт не мог припомнить случая, чтобы у отца по карманам не была рассована хоть какая-нибудь писанина. Между тем следовало продолжать непринужденную болтовню, дабы те, кто находился по другую сторону шатра, не разволновались и не стали гадать, что за козни задумываются внутри. Отец Мэта, видимо, был того же мнения. — Я виноват в том, что мы попали сюда, Мэт, — сказал Рамон. — Мне просто невмоготу было слышать эти разговорчики. — С этими словами Рамон передал сыну блокнот. — Не переживай, — утешил отца Мэт. — Ты опередил меня всего-то на минутку-другую. — Мэт что-то нацарапал в блокноте. — Пойми, я, наверное, постарался бы сказать то же самое, что и ты, но более мягко. Как бы то ни было, это все равно прозвучало бы для них богохульством. Источник христианства и ислама, может быть, один и тот же, но вот в том, как приверженцы этих учений видят мир, есть фундаментальные различия. Мэт развернул блокнот так, чтобы отец смог прочитать написанное: Мы все равно попробуем дать деру. — Фундаментальные, согласен, — кивнул Рамон, взял у Мэта ручку и блокнот и написал ответ. — Но точка зрения этого юноши мне понятна. Он типичный подросток. Считает, что прав он, а все, кто старше его, — неправы. — Рамон передал блокнот и ручку сыну. В блокноте было написано одно-единственное слово: Как? Мэт усмехнулся. — Ага, как у Марка Твена, помнишь? Ему было восемнадцать, и он никак не мог понять, почему его отец настолько глуп, что не может уразуметь, отчего сын стыдится где-то появляться вместе с ним. — Мэт взял ручку и написал: Для начала испробую кое-какие магические приемчики и выясню, не наложены ли на нас ограничительные заклинания. Если нет — вмиг сделаю так, что мы окажемся за десять миль отсюда. — Да, — ответил Рамон одновременно на устное и на письменное сообщение. Мэт снова принялся что-то писать в блокноте, а Рамон продолжал беседу. — Хотя тот же Твен писал о том, что, когда ему стукнуло двадцать два, он поразился тому, сколь многое его старикан усвоил за четыре года. Мэт развернул страничку блокнота к отцу, соображая при этом, что бы такое сказать в защиту младшего поколения. — С другой стороны, — нашелся он, — в тех случаях, когда взрослые соглашаются с подростком, он становится уверенным в своей правоте. Что до меня, то я бы отнес случай Тафы на счет классического религиозного фанатизма. Прочитав написанное Мэтом, Рамон сказал, предварительно написав: А что, если они связали нас магией? — Религиозный фанатизм? Да, причем подростки, как никто другой, склонны к прямолинейности и узколобости. — Он усмехнулся. — Верные выводы приходят с годами, с опытом. Мэт написал: Тогда нам придется перебороть их заклинания. Однако из-за слов, произнесенных отцом вслух, Мэт невольно вспомнил себя семнадцатилетним, восемнадцатилетним, девятнадцатилетним... — Ты просто слишком долго преподавал в колледжах, — возразил Мэт. — А я всего лишь два года проработал ассистентом и не успел пресытиться. — Но этого тебе хватило для того, чтобы твои идеалы слегка потускнели? — В глазах отца затеплилось сочувствие. Прочитав написанное Мэтом, он написал в ответ: На это потребуется время? — Немножко, — отозвался Мэт и пояснил: — Немножко потускнели. Я обнаружил, что не все студенты так уж обожают учебу. На этот раз он написал: Совсем немного. У тебя есть какие-нибудь неотложные дела? — Между тем они все же подумывают о получении степени, — отметил Рамон и написал: У меня нет, а у тебя? Надо подумать, — написал Мэт, а вслух добавил: — В общем, в конце концов я умыл руки. Кстати, мысль неплоха. Время от времени умывать руки — полезно. Кто знает, может, нам ужин принесут. — Это было бы славно, — согласился Рамон. Мэт налил воду в чашу, поводил над ней рукой и пробормотал: Вода, вода, кругом вода! Куда б ни шел — туда, сюда... В ушате, в корыте, в лохани, В реке, в ручейке, в океане, И в хате, и в царском чертоге, И в луже простой на дороге. Ответьте мне, лужи, тотчас, Кто, что отражается в вас! Пока Мэт произносил стихи, вода потемнела, завертелась... Со дна чаши поднялись пузыри, затем вода успокоилась, стала похожей на стекло, и тогда Мэт негромко проговорил: А теперь, вода, скажи, Да всю правду расскажи: И не вздумай ошибиться: В Бордестанге что творится? На поверхности воды начало появляться изображение. Рамон выпучил глаза... Сначала трехмерная картинка имела довольно-таки хаотичный вид, но затем Рамон понял, что это — вид сверху на Бордестанг и окрестности города, обнятые, словно заботливой рукой, излучиной реки. Между тем рука, казалось, пестрит веснушками, и, приглядевшись повнимательнее, Мэт заключил: — Корабли! Обгоревшие остовы кораблей! И еще — эти-то смогли бы плыть, у причалов! — А что это за кольцо вокруг города? — поинтересовался отец. — Шатры! — мгновенно напрягся Мэт. — И воины! Они мчатся к крепостной стене! Кавалерия скакала по аллее к высоким городским воротам. За рядами конников на колесах ехала осадная башня, в ее окнах виднелись изготовившиеся к атаке лучники, в дверях стояли копейщики, и помимо копий у них имелись перекидные мостки, которые они намеревались бросить на стену. — А вон и артиллерия! — воскликнул Мэт, завидев джиннов, сжимавших в руках здоровенные валуны. Камни полетели в ворота, но на полпути замерли в воздухе и упали на мавританских воинов. — Молодец Химена! — радостно вскричал Рамон. — Воистину она волшебница! — Тебе это было известно больше, чем кому бы то ни было, — пошутил Мэт, внимательно глядя на то, как громадные камни становятся прозрачными и тают, превращаясь в тучки. — Их колдуны тоже веников не вяжут, — отметил он. |