Книга Осколки серебра и льда, страница 72 – Лаура Кардеа

– Но это же… – начинает она, но, взглянув на зрителей, тут же закрывает рот и запихивает рубашку мне за пояс брюк. Ткань быстро пачкается и не должна случайно задеть грязную стенку колодца, чтобы фейри потом не придрались к тому, что она выстирана плохо.

Я качаюсь на краю и смотрю в колодец. Он глубокий, но узкий. Осторожно спускаюсь вниз, упираясь руками и ногами в стенки. Мои мышцы дрожат, все тело горит, и я с шипением вдыхаю. Моя попытка применить магию почти лишила меня сил, и конечности теперь едва слушаются. Но я решительно сжимаю зубы и мучительно медленно соскальзываю глубже.

Мои ногти скребут по шершавой стене, ладони стираются в кровь, и мое отрывистое дыхание дается болезненно. В какой-то момент я уже не вижу своих рук на стене, но не останавливаюсь и медленно, но верно спускаюсь все глубже в темную дыру. Пока мои пятки не касаются воды. Ее в колодце оказывается примерно мне по колено. Трижды глубоко вдохнув, я настраиваюсь на испытание, затем на ощупь достаю из мешочка на поясе светящийся шарик и зажимаю его зубами. Его мягкое свечение отражается от ряби в воде, и я погружаю в нее рубашку. Ледяная вода приятно охлаждает горящие от напряжения ладони. Надеюсь только, что они не слишком кровоточат, а то белая ткань окрасится в красный. Последний раз споласкиваю рубашку, отжимаю и перебрасываю через плечо. Я хватаюсь за веревку и поднимаюсь по стене колодца, даже когда мое тело кричит перестать бороться. Нет уж, такого удовольствия я фейри не доставлю. Через некоторое время яркая точка надо мной становится больше, а затем свежий воздух смешивается с затхлым запахом колодца. Мои руки задевают балку, и я крепко цепляюсь за нее, а затем перекидываю ноги через край колодца.

Сиф хватается за сердце.

– Получилось!

Слегка пошатываясь, я подхожу к Карлин и протягиваю ей рубашку.

– Постирала в колодце сухом я рубашку, – напеваю я детскую песенку, с удовлетворением наблюдая, как вода с мокрой ткани брызжет ей на платье. – Шалфей, розмарин, тимьян и петрушка.

– Пожалуйста, никогда больше не пой. Сейчас кровь из ушей пойдет, – язвит Неван, его волосы освещены глубоким послеполуденным солнцем.

Я манерно раскланиваюсь перед ним, приподнимая воображаемую юбку.

– Уверена, что на твое пение сразу слетаются жаворонки и соловьи.

Карлин чуть повышает свой холодный голос:

– Испытание пройдено.

Я усмехаюсь. Больше половины испытаний позади. Но потом эйфория утихает, и на меня обрушивается дикая слабость. Тело уступает. Протягиваю руку к Сиф, а перед глазами у меня мелькают черные точки. И в следующее мгновение я падаю на землю, но удар ощущается как тупое эхо. Дальше – только темнота.

Чувствую, как по лбу хлещет ледяная вода. Я тону! Судорожно ловлю ртом воздух, взмахиваю руками, пытаясь всплыть, и с трудом распахиваю глаза. Нет, я не под водой. Я лежу на земле рядом с колодцем и вижу над собой обеспокоенные лица Элирии и Сиф. Я стону, потому что все болит, а они склонились слишком близко.

– Что случилось?

– Сиф тебя исцелила после того, как ты… – начинает было Элирия, но Сиф прерывает ее криком:

– Надо было тебе послушать меня и не соглашаться на этот дьявольский ритуал! Теперь, прежде чем двигаться дальше, тебе нужно отдохнуть!

– Пожалуйста, давай без нотаций. – Я ощупываю свое тело. Больно и приходится очень сильно напрягаться, но бывало и хуже. – А времени на отдых у меня нет.

– Дальше будет испытание Орана. Ссадины и царапины я еще могу исцелить, но для всего остального тебе нужен отдых.

– Оран. Хрупкий с виду братец, но аура у него убийственная.

Сиф бросает на меня быстрый взгляд:

– Не только аура. Он сам кровожадный убийца. Худший из всей семерки.

– Ты весь ритуал говоришь, что я умру, что я не справлюсь, но пока испытания были довольно простые.

От гнева на щеках Сиф выступают красные пятна, но тут вмешивается Элирия:

– Сиф права. Его надо остерегаться.

– То же самое вы говорили о принцессе Карлин, – вот это было обидно.

– Карлин – это одно. Но что бы ни задумал Оран, он использует против тебя твои же слабости.

Я пытаюсь подняться, но безуспешно. Сердито стискиваю зубы. Фейри веками не отваживались на участие в этих испытаниях! А я отважилась. И справилась.

– И в чем же мои слабости?

– Ты человек, а участвуешь в ритуале, который рассчитан на бессмертных фейри. Ты переоцениваешь свои силы и недооцениваешь испытания. Думаешь, что ты героиня, что это все ради твоего народа, но ты просто в отчаянии. Ты бьешься головой в стену, даже если в двух шагах дальше есть дверь. – Элирия вздыхает и скрещивает руки. – Мне продолжать? Я могу так до бесконечности.

Меня бросает в жар.

– Значит, такой ты меня видишь?

Сиф открывает рот, чтобы смягчить слова Элирии, но та не унимается:

– Потому что ты именно такая и есть. И если не хочешь, чтобы это тебя погубило, – она дает мне фляжку с каким-то зельем, – выпей это и послушай Сиф, это важно.

Она вскакивает и спешит в сторону остальных фейри, которые медленно идут к выходу, но потом замирает в нерешительности.

– Она это не со зла, – оправдывает Элирию Сиф. – Иначе не дала бы тебе лекарство.

Вырываю руку и при этом злюсь сама на себя за то, что обижаюсь, как маленький ребенок.

– Значит, ты с ней согласна?

Сиф не отвечает, пауза затягивается, и мое ожесточение вспыхивает с удвоенной силой. Сиф тем временем медленно открывает флягу.

– Я считаю, – начинает она, – что все наши плохие качества лишь одна сторона медали. Элирия может быть резкой, но она всегда говорит правду. Принц очень холоден, но при этом всегда принимает рациональные решения. А я покорна и услужлива, но всем сердцем тебе преданна, потому что ты этого заслуживаешь. Потому что я вижу обе стороны твоей медали.

Я молча беру флакон и одним глотком выпиваю зелье. Горьковатый вкус ромашки и орехового масла усыпляет меня. Я хочу извиниться за эту вспышку гнева, поблагодарить ее за поддержку, но губы едва шевелятся и веки медленно смыкаются.

– Разбуди меня через три часа, хорошо? Или чуть раньше, – бормочу я.

– Это ведь ты создала снег, а не Верис, – голос Сиф звучит далеко-далеко. Она хочет звучать строго, но мой сонный разум улавливает необычную мягкость в ее голосе. – И это уже не первый раз, когда ты помогаешь ей. Почему ты ее защищаешь?

Элирия молчит, только шелестит шелковым платьем, и я чуть приоткрываю глаза. Куртизанка стоит к Сиф спиной, поправляя волосы. Затем она поворачивается, и в глазах ее нет привычной надменности, теперь, когда она думает, что за ней никто не наблюдает.

– Потому что я знаю, каково это – быть неудачницей.