Онлайн книга «Поместье Лейкседж»
|
Пока я хожу взад и вперед, Ариен наблюдает за мной из своей комнаты. – Ты собираешься протоптать дорожку в полу? Он роется в прикроватной тумбочке, находит искру и прикасается к лампе рядом с кроватью. Затем он начинает распаковывать свою сумку. А я все еще слышу звук. Иду за ним в комнату Ариена. Поднимаю свечу выше и напрягаюсь, чтобы прислушаться. Стало громче. Что-то изменилось. На звук это что-то мокрое. Как… вода. Как будто под штукатуркой капает вода, но я кладу руку на стену, и она останавливается. – Вот сейчас, сейчас ты слышал? – Лета. Я думаю, тебе стоит лечь спать. Уже поздно. Когда я не двигаюсь, Ариен мягко подталкивает меня: – Давай. Тебе не нужно всю ночь бродить, еще и с таким выражением лица. – С каким? – Как будто ты представляешь все ужасные вещи, которые только могут со мной случиться. – Я уверена, что есть несколько вещей, о которых я еще не догадалась. Вместе мы подходим к кровати и садимся. Я кладу подбородок ему на плечо. – Что Роуэн сказал тебе вчера вечером в доме у дороги? Чего он от тебя хочет? Ариен наклоняется и расстегивает ботинки, а затем сбрасывает их. – Он сказал, что может мне помочь. С тенями. Он может научить меня их контролировать. – Но это всего лишь… Во рту горький привкус, по спине пробегает дрожь. – …лишь грезы. – Нет. Он смотрит вперед и отказывается встречаться со мной взглядом. – Нет, это не так. Ночь за ночью я наблюдала, как его глаза темнели. Я чувствовала тени на своей коже. Я говорила себе, что не боюсь. Что они не причинят мне вреда. Лишь грезы. Они победили его – прорвались через него наружу. Но они ему не принадлежали. Я смотрю на свечу и наблюдаю, как пламя танцует внутри сосуда. Вдыхаю запах медового воска. – Ариен, ты действительно думаешь, что можешь ему доверять? Вздохнув, он ложится и поворачивается ко мне спиной. – Я устал. Хочу спать. – Ты знаешь, что случилось с его семьей. Что он с ними сделал. – Пожалуйста, Лета. – Он зарывается лицом в подушку. – Просто ложись спать. Лейкседжский монстр не придет сегодня по наши души. – Он может. – Ты будешь первой, учитывая, как ты его рассердила. – Я бы на это посмотрела. Я поднимаюсь на ноги, беру свечу, затем иду через коридор в свою комнату. Здесь душно, пахнет камфорой и каминной сажей. Все выглядит заброшенным. Я ставлю свечу и открываю окно, чтобы впустить свежий воздух. Но на улице жарко и безветренно. Занавески спадают вниз пыльными клочьями. Я смотрю в темноту, но ничего не вижу. Только невысокие холмы, силуэты деревьев и звездное небо над этим темным пейзажем. Если здесь и есть озеро, то оно скрыто в ночной темноте. Когда я отодвигаю ткань, накинутую на мою кровать, остается только голый, не заправленный матрас. Я роняю сумку на пол и ложусь прямо в ботинках. Сворачиваюсь калачиком на боку и прячу израненные колени под юбку. Я впервые сплю в одиночестве, в своей собственной комнате. Хотя расстояние между комнатой Ариена и моей не сильно больше, чем расстояние между нашими бывшими кроватями, оно кажется огромным, словно океан. Глаза начинают слипаться. Какое-то время я борюсь, но затем закрываю их. Я так устала, что все болит. А лекарство, которое дала нам Кловер, затуманило разум. В глазах темнеет. Конечности тяжелеют. Я лежу в поле, и лозы обвивают все мое тело и душат меня. Свеча гаснет. Когда я наполовину засыпаю, раздаются крики. Звуки прорезают тьму. Резкий, спутанный вой. Сажусь и смотрю на открытую дверь. Я вижу Ариена, спящего в своей комнате. Это не он. Я задерживаю дыхание и вглядываюсь в темноту, пытаясь разобрать слова, когда крик раздается вновь. Сначала они кажутся бессвязными, заглушенными стуком моего сердца. Но затем начинают складываться в слова. Элан… Элан… пожалуйста… Это не Ариен. Но звук такой же. Те же крики. Это звук грез. Слово повторяется снова и снова, пока не теряет смысл. Имя, мольба, отчаянная молитва. Элан… пожалуйста… Занавеска призрачно маячит на окне. Всюду ночь. Я беру свою сумку и неуверенно расстегиваю застежки. Внутри, под моим свитером, запасным платьем и камнями, есть небольшая твердая фигура. Икона. Ариен написал ее для меня. Мать никогда не пускала нас в свою мастерскую, но иногда давала ему обрезки дерева или остатки краски. Это первое, что он сделал. Цветные мазки широкие и размытые, как лицо, которое видишь во сне. Скорее размытый цвет, чем реальные черты. Края стали гладкими от трения большим пальцем, а форма оправы аккуратно вписывается в мою руку – изгиб повторяет мою ладонь. Провожу пальцами по дереву. Песнопение само формируется у меня на языке – что-то более спонтанное, чем молитва. Береги нас, береги нас, не дай ошибиться… Воздух пахнет пеплом и дымом. Возникает смутное воспоминание о залитом лунным светом лесе, о зимней ночи. Мороз в воздухе и на моих щеках. Тяжелый груз в руках. Мое дыхание – облако пара, когда я шепчу в темноту. Руки мерзнут. Пожалуйста, помоги нам… Меня охватывает дрожь, и я обнимаю себя руками. Крики стихают, и тишина наполняется новым звуком. Молчание. Вздох. Свет в комнате гаснет. Серебристая, освещенная луной тьма миг за мигом чернеет. Начинают подниматься тени. Тени. Медленно и вяло выползают из углов, а затем поднимаются, как туман, по краям моей кровати. Нет, нет, нет… В комнату врывается порыв холодного воздуха. Занавески вздымаются, затем опускаются обратно к окну. Накинутые на мебель куски ткани трещат и порхают, как испуганные птицы. Тени. Те же тени, которые выходят из рук Ариена, когда он грезит. Я встаю и мчусь через коридор. Его кровать пуста. Вся комната пуста. Я снова поворачиваюсь к двери. Ее больше нет. Стена покрыта сплошной пеленой тьмы. Тени ползут ко мне, а я отшатываюсь, холодея от ужаса. Я в панике от мысли о том, что меня сейчас охватит тьма, что я утопаю в ней. Тени движутся вперед, толкая меня все дальше и дальше вглубь комнаты, пока я не забираюсь обратно на кровать Ариена. Твердое изголовье у меня за спиной плотно прилегает к позвоночнику, а икона в руке ощущается как свинцовая гиря. Сердце стучит в ушах, пульсирует в горле. Я сжимаю пальцы, вспоминая, как холодное железо входной двери медленно нагрелось от моего прикосновения. Неужели этот прекрасный, увитый плющом дом с его резными цветами, выцветшими обоями и забытой красотой причинит мне боль? |