Книга Три дня Индиго, страница 20 – Сергей Лукьяненко

— На себе не показывайте, примета плохая! — Продавец никак не отреагировал на слова про «цилиндр». Конечно, он понимал, что их природа для меня уже не секрет. — Гель закрыл пробоину?

— Частично вытек.

— Плохо, — Продавец снова вздохнул. — А органические части? Голова, кисти рук?

Он ткнул себя пальцем в нос.

Издевается, что ли?

Нет, ну правда?

— Скорее живы, — сказал я. — Во всяком случае, не разлагаются.

— Если гель подтёк, то это ненадолго, — Продавец покачал головой. — Что из себя представляет рана? Вы сделали фото?

Фотографировал Лихачёв, я не догадался.

— Чуть позже будут, — пообещал я. — Рана… ну, широкая довольно дыра, сантиметров пятнадцать длиной, сантиметра два шириной. Рядом валяется топор.

— Топор? — Вот сейчас мне удалось его поразить.

— Ага, — сказал я. — Обычный, хозяйственный. Лезвие вымазано этим гелем. Но у дыры края выгнуты наружу.

Продавец молчал, почёсывая подбородок. Потом сказал:

— Это как-то странно. Верно?

— Не то слово, — согласился я. — А внутри, за занавеской, между койкой и стеклянным кубом, лежит мёртвая женщина.

— Господи! — воскликнул Продавец. — Ну это-то ему зачем? Вы же осмотрели моего товарища, зачем ему могла потребоваться женщина? У нас нет органов, которые могли бы её заинтересовать!

Я оставил этот крик души без внимания. Продолжил:

— Мы начали вскрытие. Пытались понять, почему женщина умерла, на ней ран не было. Оказалось, что у неё шестикамерное сердце, всякие дополнительные вены и артерии, а мышцы имеют нечеловеческую структуру.

Теперь Продавец безмолвствовал. И я пересказал ему всё: и как позвал Лихачёва, и как мы нашли «экспертов», и как явился Иван и предложил свою помощь. Закончил соболезнованиями, которые передал Прежний, и его предложением разбираться в случившемся вместе.

Единственное, про что я предпочёл не говорить, так это про нападение Слуг.

Продавец молчал так долго, что я всерьёз подумал, не завис ли его мыслительный аппарат. Киборг всё-таки.

Я даже подошёл ближе и помахал ладонью у него перед глазами.

— Очень странно, — сказал Продавец. — Одно никак не сходится с другим. Прежние не могут войти в Комок, защита этого не допустит. Если бы женщина лежала у дверей…

Он снова замолчал.

— Может, вошла, умерла, а ваш товарищ её затащил за штору? — предположил я.

— Зачем? — спросил Продавец. — Ну и самое странное, как ему пробили корпус?

— Изнутри, — напомнил я.

— Гель под большим давлением, — вяло ответил Продавец. — Если пробить корпус, то гель выплеснется и выгнет металл наружу. Но топором? Невозможно. И почему не сработала защита? Знаете, что будет, если вы попытаетесь меня убить?

— Не получится? — предположил я.

— Нет, — подтвердил Продавец. — А вот с вами всё будет плохо. В Комке мы защищены.

Он опять замолчал.

— Ну так что нам делать? — спросил я. — Иван просит расследовать гибель этой женщины. Оборудование всякое готов подогнать. Но это вроде как ваша территория, если вы против…

— Я не против, — сказал Продавец. — У нас нет постоянных врагов, бывают лишь временные недопонимания. Мы очень доброжелательны. Но… но…

— Что ему сказать?

— Максим, это всё может оказаться гораздо опаснее, чем я думал, — сказал Продавец. — Вы вправе отказаться от моего задания.

— А мутаген?

— Нет задания, нет оплаты, — Продавец покачал головой.

— Ну тогда чего спрашиваете? Я не откажусь. Командуйте.

— Расследуйте дальше, — решил Продавец. — Передайте Ивану, что мы принимаем его сочувствие и готовы к временному сотрудничеству, с надеждой, что оно перерастёт в постоянное.

Произнёс он это так, что стало ясно — решение принято, и далось оно нелегко.

— Тогда я попрошу вас дать мне боеприпасы, — сказал я.

— Что так? — заинтересовался Продавец.

— Раз всё «может оказаться гораздо опаснее», — выкрутился я.

Продавец шумно втянул носом воздух. Сказал с укором:

— А вы недавно стреляли, да?

— Это не касается расследования.

Продавец погрозил мне пальцем. Заметил:

— Вы становитесь мудрее, Максим. Вы начали понимать, что информация — это самый дорогой товар.

Я кивнул.

— Магазины для «макарова»? — спросил Продавец.

— Да, разные. И дробь на всякий случай. Ту самую, петрификационную.

Продавец кивнул:

— Хорошо. Это логичная просьба, и я её исполню. Но постарайтесь не начать новую галактическую войну, юноша… Что-нибудь ещё?

— Если можете дать какой-то совет — приму с благодарностью, — ответил я.

— О, я всё время даю вам советы, но вы не всегда их замечаете, — поддел Продавец. Пошёл к шторе, отодвигая её остановился, обернулся ко мне: — С вас рэдка за патроны, Максим.

— Я же веду для вас расследование! — удивился я.

— Никогда не надо путать ситуативный союз, в котором каждая сторона преследует личные интересы, и долговременную поведенческую стратегию, — ответил Продавец.

Дарина встретила меня сразу за дверью Гнезда.

Вряд ли она тут ждала, конечно. Может, о моём приближении сообщило Гнездо, а может быть, стража.

Обо всём случившемся она, конечно, знала от Наськи.

И вид жницы ничего хорошего не предвещал.

— Зачем вы пошли пешком? — выпалила она, едва я вошёл в фойе. — Это опасно!

— Москва, центр, день! — парировал я. — Дарина, я не могу по родному городу ездить в броневике. У меня его и нет, кстати.

— Давай купим тебе машину? — предложила Дарина, с тревогой глядя на меня. — Бронированную!

— Чего? — поразился я. — У Гнезда так много денег?

Жница смутилась.

— Нет. У меня даже доступа к счёту нет, он был у матери. Но можно что-то придумать. Что-то продать.

Она говорила на полном серьёзе. Я вздохнул, обнял Дарину, она дёрнула плечами, словно собиралась вырваться, но осталась.

— Дарина, ну что за ерунда. Я не могу ездить в броневике, это дорого, это глупо, это всё равно не спасёт от нападения. Я буду осторожен, обещаю.

Дарина чуть не плакала.

— Почему ты запретил Гнезду посылать с тобой Наську?

— Потому что она ребёнок, а не боец!

— Давай, я с тобой пойду? Я сильнее.