Книга Безбашенная, страница 92 – Янка Рам

Переводят на меня недоверчивые взгляды.

— Тёмным верить нельзя… — качает головой Немец. — Я убью Ревникова, а ты быстро оприходуешь перчаточкой меня. И мы оба в пролёте, а ты…

— Ты сильно-то не фантазируй, Филлер, — перебивает его Боречка. — Уж если говорить о спарринге, я тебя вынесу!

— Давайте, котятки! — сладострастно поддразниваю их я. — Мрррр, мяуууу… shhhh…. Хочу ваш спарринг! Победителю поцелуй в самый настоящий и головокружительный!

— Не-е-е-е, — ухмыляется Ревников. — Не прокатят твои разводы!

— Не хотите драться — обниматься заставлю! — хищно пощуриваюсь я.

— Ну, это уж вне твоих возможностей, Тёмная! — фыркает Ревников.

Но взгляды их жадно скользят по моим бедрам к краю коротких кожаных шортиков.

— Да ну? Я твой вызов принимаю…

— Ой, Ревников! — качает головой Немец. — Не нравится мне твоя сегодняшняя болтливость.

Прокрутив в голове пару увлекательных вариантов, как помучить моих маленьких рыцарей и развлечься самой, я заявляю:

— Я замерзла. Мне нужен обогреватель… — расстегиваю вход одной из палаток и, не оборачиваясь, бросаю: — Кто со мной?

В спину, раскачивая меня, бьет волна возбуждения, ревности, азарта и агрессии.

Попрепиравшись минут пять, оба в итоге оказываются внутри, продолжая «покусывать» друг друга.

— Давай какой-нибудь другой способ, другую игру навылет! — требует у меня Немец.

— Никаких вылетов.

Палатка подсвечивается пламенем костра, лиц не видно, но их силуэты — отлично.

— Меня вполне и два обогревателя устраивают. Если кому не феншуй — я не держу.

Стянув вместе два каримата, я раскладываю на них два спальника — один на другой, а третий — огромный — оставляю в качестве одеяла. Скидываю с себя накидку и кожаную жилетку. Зашипев от холода, ныряю посередине импровизированной кровати.

— Такие нерешительные! — дразню я моих зайчиков. — Пока сообразите, я уже замерзну до смерти! Не жалко вам заморозить любимую подружку?

В темноте раздается звук расстегиваемой куртки, а через секунд пять — второй куртки.

Ааа… вкусно!!

Внутри всё дрожит от легкого возбуждения и азарта. Два крепких теплых тела прижимаются ко мне с разных сторон. В мои лапки попадает Веселый ангел. Он пахнет тепло и мягко, с оттенком сандала. А сзади меня крепко прижимает к себе Немец, прикасаясь губами к моему затылку и оставляя там поцелуй. Разворачивая лицо, я целую его в висок. Филлер пахнет горьковато, с ноткой цитруса и сигаретами.

— Ммм… как хорошо… — расслабляюсь я между их горячими телами. — Мои теплые, вкусно пахнущие котята.

Их руки одновременно сжимаются чуть агрессивней, и тишину палатки нарушает рваное и частое дыхание моих маленьких питомцев. Руки Немца, побродив по моему животу, нерешительно замирают на поясе коротеньких кожаных шортиков, а рука Боречки уже давно исследует мое бедро, обводя пальчиками все рваные дырочки на колготках.

— Ведите себя хорошо… — мурлыкаю им.

Дико хочется их поддразнить!

— Ангел… У тебя был секс втроем?

— Нет… — секунд через пять, осипшим голосом.

— А у тебя, Филлер? — рисую я пальчиками по волосам Немца и сжимаю их на затылке.

— Нет… — рвано выдыхает он мне в шею.

— И этот факт мы сегодня менять не станем! — возбуждённо смеюсь я в их на пару секунд ставшими агрессивными руках. — Но… температуру под одеялом я вам подниму.

Боречка сползает чуть ниже, прижимаясь губами к моей шее, рефлекторно закидываю ему на талию бедро. Разворачивая лицо к Немцу, чувствую, как его губы исследуют кромку моего ушка.

— Целуй… — требовательно шепчу я, зная, что отреагируют оба.

И с тихими стонами их губы скользят по моей коже намного смелее.

— Хорошие мальчики… — поощрительно постанываю я.

Немец зло рычит мне в ушко, резко притягивая руками за живот к себе. Боречка тут же требовательно дергает обратно, нагло впечатываясь в темноте в мои губы, и они оба срываются, отпуская меня и подскакивая с разных сторон на колени.

— Хм… — возбуждённо шепчу я, — так спаррингу быть?

Замирают, громко дыша и сверкая друг на друга глазами в темноте.

— Можно прямо здесь! — дразню их я. — Не забыли? Победившему — поцелуй.

— Ты серьёзно? — психует, разъяряясь, Немец. — Ты этого хочешь?!

— Да! Победителю над ревностью — поцелуй. Остальные — домой! — продолжаю воспитывать их я. — Не понимаю — чего вы делите? То, чего хотите, всё равно не достанется никому. А остального у меня вполне и на двоих хватит — по одному всё равно не унесёте.

Их частое рваное дыхание становится чуть спокойнее.

— Давайте, котята. Холодно.

— Ненавижу тебя… — зло хныкает Немец, сдаваясь первым и ложась обратно. — Е*анутая извращенка!

Но руки его нежные.

— Иди к нам, Ангел… — тяну я за руку второго котенка.

Боречка молчит, но я чувствую, что он тоже ревнует и нервничает.

— Не надо ревновать… — шепчу я им. — Люблю вас обоих. Одинаково сильно, но совершенно по-разному.

Поддается моим рукам расслабляясь, и снова ложится в мои объятия. Их губы снова одновременно прикасаются к моей коже.

Мурлыкая от их ласк, я первыми отыскиваю в темноте губы Ангела, которые мгновенно отзываются на давление моих, и он, перехватывая инициативу, впечатывает меня в тут же кусающего в основание шеи Немца. Постанывая от бури их противоречивых чувств и ласково-агрессивных прикосновений, я извиваюсь между двумя раскаленными мужскими телами. Не выдержав и пары минут нашего с Ревниковым удовольствия, Немец, сжав мои волосы на затылке, требовательно разворачивает моё лицо к себе. И я чувствую, как Ревников двигается губами вниз, облизывая мое тело. Его руки под тонкой туникой, сжимают мою грудь.

Немец замирает, прикоснувшись своими губами к моим.

— Это так возбуждает, правда? — шепчу ему в губы и облизываю языком нижнюю.

Зло рыча, он впивается в меня, кусая до боли. Дернувшись, я вскрикиваю. Их руки становятся наглее, решительнее и требовательнее.

Потянув Боречку выше к своему лицу, я шепчу им возбужденно:

— Хочу поцелуй втроём.

По очереди нежно целую их в губы. Нерешительно застывают, тяжело дыша на меня с разных сторон.

Происходящее на границе их пределов, и от этого всё превращается в нечто запретно-сладко-болезненное. Этот ментал сводит меня с ума, заставляя виться в их руках от накатывающих волн удовольствия. Это моё!

Приласкав пальчиками их затылки, я не слишком настойчиво притягиваю их лица ближе.