Книга Студент, страница 71 – Иван Городецкий

— Что, позволь узнать, здесь происходит? — как можно более строго спросил Эдмер.

Элеонора испуганно икнула и зачем-то поспешно спрятала флягу за спину.

— Дай-ка это сюда!

Король подошел к креслу и забрал у вяло сопротивляющейся принцессы упомянутый предмет. Заметил, что фляга какая-то необычная и теплая на ощупь. На ней имелось что-то вроде шкалы.

— Позволь узнать, с каких это пор для девушки твоего положения считается нормальным напиваться в одиночестве?

— С недавних, — буркнула Элеонора, пытаясь забрать у него флягу.

— Ну, пусть так, — терпеливо сказал он, понимая, что сейчас отчитывать ее бесполезно. Только хуже будет. — Но ты бы хотя бы бокал взяла! Что это вообще за фляга? Откуда ты ее взяла?

— Это подарок, — она почему-то покраснела. — Не спрашивай, от кого, все равно не скажу.

Король хмыкнул и более подробно изучил флягу, задействовав диагностическое плетение. Его брови поползли вверх при виде необычного плетения, сочетающего три вида магии. В голове возникла неприятная догадка.

— Подарок, говоришь? Уж не от одного ли юного артефактора, который выдает на-гора новые артефакты, словно пирожки?

Элеонора отвела глаза, и он понял, что догадка оказалась верной.

— И с каких это пор он тебе подарки дарит? — подбавив в голос все же ноток строгости, спросил король.

— Папа, ну, перестань! Что в этом такого? — с жаром воскликнула Элеонора. — Мне и в лавках одежды, куда я иногда захожу, подарки делают!

— Значит, то, что посещала лавку этого молокососа, ты не отрицаешь, — поймал он ее за вырвавшееся слово.

Элеонора стиснула маленькие кулачки и решительно выпрямилась в кресле.

— Уже донесли, значит?! Между нами ничего не было, если ты на это намекаешь, папа!

— А мне говорили иное, — сухо сказал он. — То, что вы с ним оставались наедине, после чего ты выскочила оттуда в не слишком подобающем виде. Чем ты там занималась с этим парнем, позволь узнать? Целовалась или чем-то посерьезнее?

— Папа! — она возмущенно уставилась на нее. — Как ты мог такое подумать?! Я бы ни за что себе не позволила…

— В этом уже начинаю сомневаться, — уже раздражаясь, прервал он. — То, как ты ведешь себя в отношении этого парня, ни в какие рамки не входит! Так что не удивился бы и такому повороту.

— Между нами был только поцелуй, — глухо проговорила Элеонора, явно понимая справедливость его замечания.

— Уже за одно это я мог бы его на виселицу отправить, — нахмурился отец. — Этот выскочка-простолюдин осмелился поцеловать принцессу королевской крови!

В глазах дочери отразился самый настоящий ужас.

— Это я его поцеловала, ясно?! Аллин вообще меня избегал все время! Если кого-то и наказывать, то только меня!

— Тут уж мне судить, — заметил король.

— Папа, пожалуйста, не трогай Аллина! — Элеонора вдруг соскользнула с кресла и, встав перед ним на колени, начала обнимать за ноги.

Сказать, что Эдмер был поражен — ничего не сказать. Чтобы его гордая дочь опустилась до подобного… Да для нее даже просто извиниться было большим шагом. Уже не говоря о чем-то большем. Даже если учесть, что она пьяна, и то выглядит странно. Это ж насколько проклятый Мердгрес забрался ей в сердце, что готова и на такое?! Внутри короля пульсировала бессильная ярость. Ему не хотелось видеть дочь в подобном состоянии. Тем более из-за того, кто этого точно недостоин.

— Поднимись сейчас же!

Отбросив злосчастную флягу, он бережно поднял дочь с колен и прижал к себе. Уткнувшись в его грудь, Элеонора продолжила рыдать.

— Пожалуйста, скажи, что ты его не тронешь! Я ведь из-за этого даже решила больше с ним не общаться. Уделяю внимание более подходящим парням, как ты и хотел. Только бы Аллина никто не счел угрозой!

Внутри Эдмера всего трясло, и он с трудом сдерживался, чтобы не показывать своего состояния дочери. Она же взахлеб принялась рассказывать о своей встрече в лавке. О том, как достойно повел себя Аллин. И что это только она во всем виновата. Как ей было больно все эти дни, когда не могла даже словом с ним перемолвиться. А особенно когда не смогла навестить лично. Места себе не находила в эти дни, но понимала, что ее визит может Аллину еще больше повредить. А когда узнала, что с ним неусыпно находится Моргана Сатари, к этому добавились еще и муки ревности. Именно это заставило Элеонору сидеть тут и напиваться в одиночестве, пытаясь хоть так заглушить свою боль.

— Девочка моя, — сдавленным голосом проговорил Эдмер, — до чего ж ты себя довела? Почему не обратилась с этим ко мне или матери? Мы бы помогли. Вызвали бы к тебе целителя, который бы дал какую-то успокаивающую настойку или еще что-нибудь. Попытались бы как-то отвлечь. Бал бы какой-нибудь устроили, например.

Элеонора в сердцах отпрянула от него.

— Какой бал?! Папа, ты понимаешь, о чем я тебе говорю?! Я люблю Аллина! Люблю так, что жить без него не могу! Думаешь, я не пыталась с этим бороться?! Еще как! Но не могу!

— А если он просто исчезнет из твоей жизни? — процедил Эдмер. — Я могу похлопотать, чтобы его перевели в Академию в другом государстве. В Артгар или Мингр, например.

— Нет, не нужно! — она даже в лице переменилась. — Сейчас я могу хотя бы издалека его видеть. И, пожалуйста, поклянись перед ликом Творца, что не причинишь ему вреда! Сам не убьешь и не станешь никого для этого нанимать или просить! Иначе я… — Элеонора решительно вытерла слезы и с вызовом посмотрела на него. — Если буду знать, что к смерти моего любимого причастен собственный отец, я не смогу с этим жить.

Проклятье! Эдмер даже не предполагал, насколько далеко зашла Элеонора в этой своей дурацкой влюбленности. Упрямая и неистовая во всем. Если уж что-то втемяшит себе в голову, с дороги не свернет. И ведь сделает, как говорит! Он это четко видел по ее глазам.

— Хорошо, если ты так хочешь, я поклянусь в этом, — скупо сказал он, мысленно добавив, что найдется и так достаточно желающих отправить Аллина на тот свет.

Эдмер прошел в угол комнаты, где в окружении свечей стояла статуэтка Творца — мужчины, одетого в плащ с глубоким капюшоном, чье лицо оставалось закрытым для людей, а руки были вскинуты вверх в благословляющем жесте.

— Клянусь перед ликом Творца, что не стану убивать или поручать кому-то убийство Аллина Нерта. Если, конечно, тот не нападет первым на меня или моих близких, и я не вынужден буду защищаться, — проговорил король.

Он извлек из ножен небольшой кинжал и надрезал себе ладонь. Направил стекающую с нее кровь на одну из свечей.

Вместо того, чтобы погаснуть от этого, она вспыхнула ярче, показывая искренность клятвы и то, что Творец ее принял. За спиной послышался облегченный вздох Элеоноры, все это время пристально за ним наблюдающей.