Книга Последний ход, страница 15 – Мэри Бёртон

– Давайте посмотрим, что мы имеем, – предложил доктор Райленд.

Они прошли в раздевалку. Сняв куртку и повесив ее в шкафчик, Мазур отметил, как доктор Хейден сняла свою мешковатую ветровку, открывая стройную талию и полную грудь. Она быстро надела халат, полностью поглотивший ее миниатюрную фигуру, находящуюся в прекрасной форме.

Ей пришлось дважды подвернуть рукава, чтобы открыть руки. После того как она забрала волосы назад и надела шапочку, ее лицо приобрело еще более строгое выражение. Как предположил Мазур, доктор Хейден сознавала, что женственную прическу и привлекательную фигуру вряд ли можно считать плюсом, имея дело с сотрудниками правоохранительных органов и психопатами, поскольку и те и другие ищут слабые места.

Еще один коридор привел в прозекторскую, оснащенную четырьмя рабочими местами со столами из нержавеющей стали с большими раковинами рядом. На столике рядом с раковиной были разложены медицинские инструменты. Также имелась доска для записей, а в углу звучала негромкая музыка из проигрывателя.

Накрытое простыней тело Глории Санчес вкатили в прозекторскую на каталке и подвезли к столу доктора Райленда.

Санитар вскрыл стерильную упаковку с инструментом, зажег верхний свет и включил микрофон. Все надели защитные очки.

Доктор Райленд отдернул простыню, открывая бледное, осунувшееся лицо Глории Санчес. Ее голова лежала на подушечке, подложенной под затылок. Темные волосы были вымыты и расправлены, косметика удалена.

Вчера вечером Мазур просмотрел в интернете несколько рекламных роликов с ее участием. Во всех Глория, в каком-нибудь броском наряде, изящно двигалась мимо выстроившихся роскошных машин и останавливалась перед какой-нибудь новой моделью. «Рождество в июле. Новогодняя распродажа!» Перед камерой она держалась непринужденно, наслаждаясь вниманием. По местному телевидению были и другие сюжеты с ее участием, в которых Глория рассуждала о каком-нибудь некоммерческом фонде, которому недавно пожертвовала деньги, или о последней благотворительной инициативе.

Вся из себя броскость и эффектность. Несомненно, ей доставляло наслаждение быть на виду.

Детектив переключил внимание на застывшее безжизненное лицо, поникшее, покрывшееся маленькими бурыми пятнышками. За те почти тридцать четыре часа, прошедшие с момента смерти, трупное окоченение успело сойти. Если оставить труп в покое, живот вскоре вздуется, повинуясь деятельности микроорганизмов, разрушающих все ткани. В условиях чикагской зимы тело оставалось бы более или менее нетронутым в течение нескольких месяцев. В техасской жаре всего за пару недель мягкие ткани исчезнут, оставив одни кости.

Доктор Райленд снял простыню. С одинокой раны ровно между искусственно увеличенными грудями кровь была смыта. Входное пулевое отверстие не выглядело страшным и разрушительным, но если убийца, как и Самаритянин, использовал пулю с полым наконечником, внутренние органы должны были превратиться в месиво.

Врач-патологоанатом сделал несколько фотографий для архива, после чего придвинул микрофон ближе ко рту. Он назвал число и дату, назвал имя жертвы и перечислил тех, кто присутствовал при вскрытии.

– При подготовке тела к вскрытию лаборант взял с него образцы волос и отправил их в криминалистическую лабораторию.

– Хорошо, – сказал Мазур.

После внимательного наружного осмотра, в ходе которого были подробно описаны два шрама на левой ноге, шрам от операции по удалению аппендикса и татуировка в виде затейливого завитка на пояснице, доктор Райленд взял скальпель и сделал Y‑образный разрез, начиная от ключиц, между грудями и вниз через весь живот.

Кейт невозмутимо наблюдала за тем, как патологоанатом отделил мягкие ткани и специальными щипцами перекусил обнажившиеся ребра. Пару раз она даже склонялась ближе, чтобы лучше разглядеть происходящее.

Когда доктор Райленд извлек грудную клетку и положил ее рядом с трупом, Кейт подалась вперед, заглядывая в грудную полость.

Патологоанатом указал на то место, где должно было быть сердце. Разрушения были полными.

– Вне всякого сомнения, пуля с полым наконечником. Смерть наступила мгновенно.

– Зачем целиться именно в сердце? – спросил Мазур.

– В этом есть символизм, – объяснила доктор Хейден. – Лично я полагаю, что все женщины вызывали в памяти у доктора Ричардсона мать, жену или возлюбленную. Он оставлял нетронутыми их лица, но уничтожал сердца.

– На что похожа любовная жизнь Ричардсона? – спросил Мазур.

– Мне не удалось найти ни одной его подруги. Он частенько прибегал к услугам проституток, хотя ни одна из тех, с кем я говорила, не упоминала про жестокое поведение.

– Что насчет его матери?

– Она умерла, когда ему было семнадцать, – сказала Кейт. – Никаких свидетельств домашнего насилия, но ее несколько раз задерживали за проституцию. Других родственников, похоже, у него нет. Расспросить больше некого.

Поковырявшись скальпелем в рассеченных мышцах, доктор Райленд извлек пулю, похожую на распустившийся цветок, бросил ее в тазик из нержавеющей стали и протянул следователю.

– Полый наконечник, – заключил Мазур. При ударе пуля раскрылась острыми, как бритва, лепестками, передав всю свою кинетическую энергию жертве, вместо того чтобы гладко пройти насквозь. – Свое дело пуля сделала. Разорвала сердце в клочья.

Изучив пулю, Кейт нахмурилась.

– Крайне неприятная штука.

– Теперь вы опасаетесь, что задержали не того человека? – спросил Мазур.

– Адвокат Ричардсона воспользуется этим, чтобы выгородить своего клиента. – Она покачала головой. – Мистер Марк Уэстин хватается за любую мелочь.

Очень скверно, когда преступнику удается избежать наказания.

– Тот, кто копирует вашего типа, свое дело знает, – заметил Мазур.

– Да, это у него не отнимешь, – согласилась Кейт.

Изучив матку жертвы, доктор Райленд выпрямился.

– У нее был рак матки. Размеры злокачественной опухоли весьма значительные, уже начались метастазы. На мой взгляд, тут уже не помогла бы и интенсивная терапия.

– Это впервые? – спросил Мазур.

– Ни у кого из остальных жертв рака не было. – Кейт осмотрела ухоженные руки жертвы. – И особыми деньгами они также похвастаться не могли – в отличие от нее, судя по всему. Сколько ей было?

– Тридцать девять, – сказал Мазур.

– Выглядит старше, – заметила Кейт.

– Возможно, скрывала последствия болезни с помощью косметики, но долго так продолжаться не могло, – сказал доктор Райленд. Он изучил сине-зеленые прожилки вен на руках. – Нет никаких следов от уколов химиотерапии и шрамов от хирургического вмешательства.

– Убийца мог знать о ее болезни? – спросил Мазур.

– Не знаю, – ответила Кейт.