Онлайн книга «Олимпионик из Ольвии. «Привидения» острова Кермек (сборник)»
|
— Кто хочет стать свидетелем мировой сенсации, скорее сюда! Я откопал мраморный бюст! Однако сенсация не состоялась: находкой, напоминавшей человеческий нос, оказался обломок капители [7]. От стыда Тимур готов был сквозь землю провалиться. Прямиком в первое тысячелетие до нашей эры. Несколько дней все, кому было не лень, упражнялись в насмешках над ним, пока наконец этот град подковырок и издёвок не прервал Иван Иванович. Тимур терпеливо выслушивал колкости в свой адрес и лишь мысленно просил провидение, чтобы оно смилостивилось над ним и помогло ему утереть нос всем этим доморощенным юмористам. …Спустя какое-то время, посмотрев на часы, Тимур говорит: — Оксана, сходи-ка посмотри, не шастает ли кто по раскопам. А я тем временем сниму вот этот шар земли. Углублюсь, так сказать, в толщу веков. Подсобив девушке выбраться из ямы, Тимур берётся за лопату. Но не проходит и пяти минут, как раздаётся его возбуждённый голос: — Оксана, где ты там? Давай скорее сюда! — Я здесь. Что случилось? — наклоняется над ямой девушка. — Спускайся! — дрожащим голосом отвечает Тимур. — Нужна твоя помощь! …Проходит полчаса, и Оксана, прислушиваясь, поднимает голову. Затем касается руки Тимура. — Они возвращаются. — Пусть идут, — вытирая со лба пот, по-заговорщицки подмигивает девушке парень. — Сейчас тут у кое-кого полезут на лоб глаза. Представление ты будешь показывать? — Я? — делает круглые глаза Оксана. — Ещё чего! Хочешь, чтобы я всё испортила. Сам нашёл — сам и показывай. — А вот и мы! — раздаётся вскоре над головами голос профессора Гребешкова. — Так как сегодня — без сенсаций? Слава богу! — Почему? — с трудом сохраняя спокойствие, небрежно роняет Тимур. — Есть, Иван Иванович, и сегодня кое-что. Зовите сюда народ! Будет вам сенсация! Ну, что же вы? Зовите, зовите! — настаивает Тимур, видя, что профессор колеблется, не зная, как воспринимать слова студента. — И всё-таки… снова сенсация? — удручённо покачивает головой Иван Иванович. — И где же она на сей раз? — Всему своё время, — продолжает сохранять интригу Иванченко. — Сзывайте народ. Это надо видеть всем. Сзывать народ Ивану Ивановичу не приходится: услышав разговор, студенты рады случаю ещё раз потешиться над неудачливым горе-археологом, они спешат к восьмому раскопу и плотным кольцом обступают его. И тут же раздаются въедливые возгласы: — Чей нос сегодня откопали? — Или на сей раз ухо? — Свиное или ослиное? — А может, ослиный хвост? — Ради такого случая газетчиков надо бы пригласить! — Принесите хотя бы фотоаппарат! История не простит нам такое упущение! — И в самом деле, — для грядущих поколений следовало бы запечатлеть такое событие! — Заколупал ты нас, Тимка, своими находками! Возгласы постепенно утихают, и, воспользовавшись относительной тишиной, Тимур подчёркнуто спокойно спрашивает: — Всё? Запас острот исчерпан? Тогда смотрите! Тимур поправляет на голове свой «бриль», поднимает с земли щётку, становится в картинную позу и делает широкий жест циркового распорядителя: — Прошу всех быть внимательными! Сейчас вы станете свидетелями мировой сенсации! Зря ухмыляетесь. Именно — сенсации! И именно — мировой. Взмахом руки бывалого фокусника Тимур подбрасывает кверху щётку, ловко её ловит на лету и, не прекращая движения рукой, нагибается и широким взмахом проводит щёткой по кучке недавно насыпанной сухой земли. В то же мгновение из-под щётки появляется небольшое белое пятно. После каждого взмаха щёткой пятно становится всё больше и объёмнее, принимая схожесть с человеческим лицом. — Что такое? Что за цирк вы тут устроили? — начинает нервничать профессор Гребешков, решив, что его разыгрывают. Тимур, который едва сдерживается, чтобы не запрыгать на радостях, молча, с отрешённым выражением лица продолжает демонстративно разметать землю. И с каждым взмахом его щётки становится всё очевиднее, что под насыпанной кучкой земли лежит мраморная статуя. Вот появляется снежно-белое лицо, далее — плечо, поднятая почти к лицу полусогнутая в локте правая рука. И тут Тимур останавливается. — Всё! Сеанс окончен! Все свободны! Продолжение — через два-три часа. Дальше мы не успели раскопать. Только теперь приходит в себя Иван Иванович. Забыв о своём солидном возрасте и слабом здоровье, он первым оказывается в раскопе. За ним, будто горох из дырявого мешка, сыплются в яму студенты. Каждому не терпится хотя бы дотронуться до такой необыкновенной находки. Раскоп мгновенно становится тесным и наполняется галдежом, из которого то и дело вырываются восторженные возгласы: — Везёт же вам! Как утопленникам! — Вот молодцы! Оба молодцы — и Тимка, и Оксана! — Ну, вы даёте! Это надо же! — Что тут скажешь? Везунчики и только! — Считайте, что и вы вляпались в историю! Это уж точно в газетах пропишут! — Будете давать интервью, не забудьте и о нас вспомнить! Наконец и профессору Гребешкову удаётся вставить слово: — А ведь это действительно находка года! Если статуя окажется неповреждённой… тогда я не знаю, что и сказать… — У многословного обычно профессора не хватает слов, и он лишь беспомощно разводит руками и вертит головой. — Ошарашили вы меня, ребята! Я, который роюсь в этих ямах вот уже четыре десятка лет, даже мечтать о такой находке не смел. А тут… Ну, что же, братцы, не будем мешать нашим героям работать. Вы же, — это к Тимуру и Оксане, — продолжайте извлекать этого парнишку из объятий тысячелетий. Только будьте крайне осторожными. Главное, не спешите. Закончите — позовёте. Доставать из раскопа и ставить его на ноги будем все вместе. И вот, после трёх часов кропотливой работы, находка Тимура стоит наверху на крохотной, наспех подготовленной площадке. На квадратном, метровой высоты постаменте из желтоватого известняка — мраморная статуя в полный рост юного атлета-бегуна перед стартом, готового по знаку элланодика [8] сорваться с места и стрелой помчаться к победе. Туловище юноши наклонено вперёд, ноги полусогнуты — правая впереди, левая отставлена несколько назад, руки также полусогнуты в локтях — правая поднята к подбородку, левая отведена назад, сосредоточенный взгляд устремлён вперёд. Статуя несколько меньше натуральной величины. И тем не менее впечатление она производит необыкновенное. На постаменте высечена надпись на древнегреческом: |